Украинская оппозиция активно пиарит тему “журналистских бунтов”
Январь 14th, 2018
Глава подкомитета по вопросам телевидения и радиовещания Комитета Верховной Рады по свободе слова Елена Бондаренко не любит грантоедов. Да и за что их любить? Тем более что не без их участия в Украине был спровоцирован очередной скандал, связанный со свободой слова.
Елена, в последнее время оппозиция активно пиарит тему “журналистских бунтов”. Якобы началось наступление на свободу слова, власть “давит” неугодные ей СМИ, вводятся “темники”, бесчинствует цензура. Чем обусловлена подобная активность “защитников свободы”?
— Объективных причин для подобных заявлений, а под объективными причинами я имею в виду наличие государственной системы контроля над информационными потоками, нет. Во всяком случае, я не вижу. И не потому, что слепа. Просто очень хорошо знаю, что на самом деле происходило и происходит в журналистском сообществе, и могу спрогнозировать дальнейшее развитие событий. Знаете, в психологии, в пиаре, в других сходных гуманитарных дисциплинах есть такое понятие, как “временной стык”. Как правило, отношения между властью и прессой всегда обостряются после выборов: когда происходит временной стык — смена власти, — у общества появляется сверхчувствительность к любым конфликтам. Для журналистов это одно из самых благодатных времен. Появляется возможность заявить о себе, в максимальной степени реализовать свои стремления именно в период смены власти. Но! Дело ведь не в том, что у СМИ появляется шанс “выбороть” какие-то дополнительные права. Сегодня у украинских журналистов прав более чем достаточно. Ими нужно правильно пользоваться, не забывая об ответственности и обязанностях, которые всегда сопутствуют правам.
Что же касается цензуры, которая якобы появилась в отношениях между журналистами и властью, то, внимательно ознакомившись с соответствующими заявлениями, я обнаружила напряжение по линии “журналисты—редакция—менеджеры”. И еще меня очень насторожило заявление собственника телеканала “1+1”, рассказавшего, причем весьма деликатно, о коррупционном предложении, сделанном ему представителем одной из политических сил, находившейся не так давно при власти. Очень наглядный пример того, КАК некоторые политики “сотрудничают” с телеканалами.
Может быть, причина журналистских “бунтов” заключается в том, что ликвидированы коррупционные схемы, которые были отлажены “бютовскими” пиарщиками? Кое-кто остался без откатов и “гонораров”. Вот и возмущаются на всю страну, прикрываясь лозунгом “свободы слова”. Ведь уже упомянутый вами собственник называл немаленькие суммы. Миллионы долларов.
— Я как раз об этом и говорю. Меня данная информация просто ошеломила. До недавнего времени я могла лишь догадываться о существовании подобных схем. Теперь же собственник телеканала напрямую заявляет о такой “практике”. Но я не думаю, что именно журналисты были заинтересованы в существовании подобной кормушки с “зеленой травкой”. На мой взгляд, в данном случае речь идет о среднем менеджерском звене, так называемом “офисном планктоне”, которого более чем достаточно на каждом телеканале. Имеются в виду люди, которые принимают решения и играют роль “прокладки” между учредителями и собственно журналистскими коллективами. Если этот “офисный планктон” будет и дальше рулить в информационной сфере подобным образом, то молодая да зеленая украинская свобода слова зачахнет, не расцветая.
Но ведь заявления о наступлениях на свободу слова подписывал вовсе не “офисный планктон”, а конкретные журналисты. Выходит, они тоже соучастники?
— Не хочу лезть в выяснение отношений между собственниками СМИ и журналистами, не зная подробностей и деталей. Стремлюсь также прояснить и еще один вопрос: почему люди, которых я знаю как высокопрофессиональных журналистов, не подписали вышеупомянутые воззвания? Лично для меня это сигнал о том, что на самом деле не все выглядит так, как представляют участники “бунта”. Поэтому я была одним из инициаторов проведения заседания парламентского Комитета по вопросам свободы слова и информации, на котором должен быть рассмотрен данный вопрос. Мы хотим пригласить обе враждующие стороны конфликтов — и с СТБ, и с “плюсов”. Пусть менеджеры и представители творческих коллективов расскажут о своем видении проблемы. Посмотрим на персоналии, задействованные в конфликтах. Ведь если глубоко не изучать ситуацию, то можно наломать дров. А как известно, дьявол кроется в деталях. Вот я и хочу изучить все детали, а не читать, что пишут в профильных изданиях о том или ином конфликте. Для меня подобная информация не представляет особого интереса, поскольку она уже второсортна, прошла определенную обработку.
Вы не исключаете, что заявления о введении цензуры делаются для того, чтобы привлечь внимание международных организаций и получить гранты на борьбу за “свободу слова”?
— Со стороны “грантоедов” и политических “пигмеев” — безусловно. Понятно, что наиболее остро на подобные заявления будут реагировать “за бугром”. Для различного рода международных организаций подобные обвинения — как красная тряпка для быка. Знаете, меня очень неприятно удивило поведение таких структур, как “Репортеры без границ” и “Европейская федерация журналистов”, которые вдруг бросились грудью защищать “пострадавших от цензуры” только сейчас. Скажите, а где же вы были полгода, год, два, три, четыре назад, когда у нас журналистов власть называла “наемными киллерами”, когда в эфир не пускали знаменитый ролик “Пропало все”? Когда на Новосельцева с “1+1” открыли “психологическую охоту”? Когда гнобили редактора “Подольской зари”? Да уйма примеров! Где же вы были, уважаемые защитники свободы слова? Другими словами, поведение данных организаций по отношению к Украине вызывает серьезные и обоснованные сомнения в их объективности. Получается, что они работают как девушки по вызову. Причем прибегают на зов лишь тогда, когда одна из политических сил теряет власть, а другая ее приобретает.
Скажу откровенно: я не доверяю большей части грантоедческих организаций, функционирующих в Украине. Обучать за чужие деньги чему-либо — значит, обучать “своим” правилам игры. Мне вся эта грантоедческая система напоминает школу Милтона Фридмана из Чикаго, ученики которого в свое время в Чили привели к власти Пиночета. Или, допустим, организовали экономические “революционные” перестройки в Индонезии. Перечень можно продолжить. Ноги, как говорится, растут оттуда. Все это можно назвать идеологическим терроризмом в пользу одной из политических сил.
Николай Томенко назвал вас “врагом прессы”, поскольку, по его мнению, ваше заявление об ответственности журналистов за свои слова является попыткой “заткнуть им рот”. Как вы к этому относитесь?
— Очень спокойно отношусь. Пусть говорят. Но если есть права — значит, существует и ответственность. Права без ответственности — это произвол, полная анархия. Именно об этом я и говорила. Кстати, реакция на мое заявление господина Томенко, а также некоторых журналистов была весьма показательной. Заявление сработало как маркер. С возмущением на информационную поверхность вылезли те, кто увидел свою ущербность, кто почувствовал, что его уличили. В общем, увидели себя в зеркале.
Что должна сделать власть, чтобы избежать обвинений в нарушении свободы слова?
— Рецепт один: не заниматься банальной дуристикой, которая, к сожалению, есть и, наверное, еще некоторое время будет присутствовать в работе наших государственных структур. Это когда обычную информацию или услугу невозможно получить по запросу. Сказанное касается не только журналистов, но и каждого из нас, кто приходит в местный жэк, районные отделения Пенсионного фонда, милицию и сталкивается с тупым бюрократизмом. Когда невозможно оперативно подписать бумаги, добиться внятного ответа, получить справку. Вот с чего все начинается. С доступа к информации. Наведя порядок в этой сфере, можно говорить уже и о более высоких материях.
Должна ли власть реагировать на резонансные журналистские выступления?
— Что касается двух последних конфликтов — на СТБ и “плюсах”, то речь идет скорее о конфликте между менеджерами и творческими коллективами каналов. Государство в данном случае — это, прежде всего, аппарат, который должен не только сам соблюдать закон, но и требовать выполнения его норм от граждан, в том числе и от журналистов, менеджеров и собственников телевизионных каналов. Если подобные конфликты происходят, то государство обязано разобраться в причинах происходящего хотя бы на уровне Комитета по свободе слова и информации. Дать свои рекомендации и, как минимум, добиться того, чтобы эти рекомендации были реализованы на практике. Плюс к этому давайте не забывать, что в уголовном законодательстве Украины предусмотрено наказание за цензуру и препятствование журналисту в выполнении его рабочих обязанностей. Очевидно, что эти случаи — как раз для вмешательства Генеральной прокуратуры. К чему, в итоге, и пришел наш комитет сегодня. Мы обращаемся в ГПУ с требованием расследовать данные инциденты, дать им правовую оценку, и если со стороны менеджеров каналов и власть имущих были действия, подпадающие под статьи Уголовного кодекса, то… Переиначивая Жеглова, “цензор должен сидеть в тюрьме”.
Когда прояснится ситуация с главой Комитета по свободе слова и информации? По новой редакции Регламента Верховной Рады, возглавить его должен представитель оппозиции.
— Есть несколько кандидатур. От БЮТ Андрей Шевченко. От “НУНС”, на мой взгляд, на эту должность может претендовать Ирина Геращенко. Хотя, насколько я знаю, могут быть сложности: поскольку Ирина не является членом данного комитета, то необходимо набрать 226 голосов за ее переход из комитета в комитет. А если выбирать из кандидатур, которые в настоящее время представляют оппозицию в нашей парламентской структуре, то лучшего претендента, чем Николай Баграев или Елена Кондратюк, просто не найти. Я в этом убеждена.
Говорят, что еще Олег Ляшко претендует на руководство…
— Была такая идея у БЮТ. Они хотели предложить либо Ляшко, либо Андрея Шкиля. По инсайдерской информации, когда на одном из “бютовских” собраний обсуждался вопрос о руководстве Комитетом по вопросам свободы слова, то во главу угла ставились отнюдь не профессиональные качества претендентов. Вот почему фамилии Баграева или, допустим, Кондратюк не звучали. Хотя они входят в экспертный совет по вопросам медиа в оппозиции. Александр Турчинов и Юлия Тимошенко считали, что должность в комитете следует рассматривать как спикерскую площадку. Не более того. Никого из них не волновала собственно работа комитета. По всей видимости, для них это не главный критерий. Важно, чтобы была возможность, используя ресурс комитета и статусность, делать громкие заявления. Вот почему появились кандидатуры сначала Ляшко, а затем и Шкиля. Уже потом “бютовцы” поняли, что будут сложности с переводом этих депутатов из одного комитета в другой. У них же нет большинства в Раде. Поэтому вряд ли Ляшко и Шкиль могут претендовать на вакантную должность. Стали выбирать из тех, кто является членом Комитета по свободе слова и информации в настоящее время. Искали человека с задатками горлопана или, на худой конец, демагога… В итоге рассуждений внутри фракции БЮТ “всплыла” кандидатура Шевченко.
А когда Нацсовет по телевидению и радиовещанию заработает в нормальном кадровом формате?
— Только после того как наконец-то будет определена по итогам конкурса четверка тех кандидатов, которые должны сменить нынешних представителей парламента в Национальном совете. К сожалению, данный процесс тормозится. В сессионном зале пока происходят необъяснимые для меня вещи: формально нет 226 голосов за отставку тех членов Нацсовета, у которых истек срок полномочий. В настоящее время они продолжают принимать участие в заседаниях Национального совета, голосуют. Но давайте не будем лукавить: подобные решения легко оспорить в суде, поскольку они принимались при участии нелегитимных членов Нацсовета. К сожалению, это правда. На самом деле мы с вами наблюдаем некий договор рынка, нацрегулятора и политиков, цель которого — не нарушать хрупкого равновесия, которое пока более или менее достигнуто в нынешнем составе Национального совета. К счастью, пока нет желающих оспорить действия этого органа в суде. Однако демократия — это процедура. А процедура, к сожалению, нарушена.
Слишком много подобных спорных моментов в деятельности власти. Этим и пользуется оппозиция, которая требует сегодня досрочного роспуска парламента. Что надо, по-вашему, делать?
— Меня больше волнуют не требования оппозиции. Подобные моменты подрывают НАШУ силу изнутри, а не потому что что-то там оппозиция заявила. Это ослабляет позиции власти, наши позиции как политиков. Я сторонник того, что все должно быть сделано безупречно. В том числе и решения по Национальному совету. Есть требования закона отправить в отставку и проголосовать новых нацсоветчиков? Значит, необходимо проводить конкурс, направлять туда новых представителей парламента. Хочу подчеркнуть: на самом деле проблема не в оппозиции, не в наличии каких-то подрывателей государственных устоев, засланных казачках или купленных журналистах. Проблема в нас самих. В слабости государственной машины, в слабости традиций современного госуправления. Сначала надо разобраться с самим собой: ты должен понять, что у тебя плохо, что хорошо. Выявить и устранить недостатки…
А что касается досрочных выборов… Обратите внимание: у нас вопрос о досрочных выборах возникает только тогда, когда “оранжевые” теряют власть. Нетерпеливые они такие… Мы же вытерпели пять лет в оппозиции. Пять лет у власти находился президент, которого выдвигали не мы и деятельность которого мы не поддерживали. Его политика представлялась нам отвратительной. Но мы знали, что есть такая норма, как конституционный срок полномочий. Пять лет. И сегодня для того, чтобы доказать верность нашей позиции, выполнить свои обязательства перед людьми, нам тоже необходимо время. То есть нужно пять лет. И это — совершенно законно!
Периодически интернет-общественность будоражат слухи о том, что планируется принять закон, ограничивающий права интернет-СМИ. Как вы считаете, будут ли предприниматься попытки ввести цензуру в интернет-пространстве?
— Попытки были, и, возможно, еще будут предприниматься. Исходя из опыта моей работы, могу сказать, что, как правило, законодательные инициативы, ограничивающие информационную деятельность в интернет-пространстве, подавались депутатами, которые не являются членами нашего комитета. Не хочу обидеть своих коллег, однако они менее компетентны в данной сфере, чем мы, комитетчики, те, кто профессионально занимается подобными вопросами в парламенте. Эти предложения были очень сырыми. Некоторые из них даже по-детски наивными. Ни разу их предложения не были приняты и, думаю, вряд ли будут одобрены и в будущем.
На мой взгляд, попытки контролировать интернет-пространство с помощью введения какой-то регистрации заведомо обречены на провал. Сайт легко можно зарегистрировать за рубежом. И что дальше? Контролировать Интернет — это все равно что контролировать воздух. Можно, конечно, действовать методами, которые применяются в Северной Корее или в Китае. Но в данном случае мы имеем дело с тиранией на уровне государства. Это и есть самая настоящая цензура. Более предпочтительным является другое предложение. Оно должно способствовать поднятию престижа интернет-журналистики и предполагает введение добровольной регистрации интернет-СМИ. Если есть желание почувствовать себя полноценным средством массовой информации, вооруженным законами об информации, о деятельности информационных агентств, другими актами, определяющими права и обязанности журналистов и СМИ, то интернет-издание может пройти регистрацию в Министерстве юстиции как средство массовой информации. Оно легализируется и может в полной мере пользоваться правами, которые предоставляются СМИ по действующему законодательству. Естественно, появляются и обязанности. Таким образом убивают сразу двух зайцев. Первый: интернет-издание повышает свой статус и становится полноценным СМИ. Второй: к нему начинают серьезно относиться. Ведь за содержание статьи, опубликованной на зарегистрированном сайте, отвечает и журналист, и редактор, и редакция. Тем самым они “маякуют”: мы в ответе за написанное, а значит, уровень доверия к их информации несказанно выше. Соответственно, повышается репутация такого издания. К подобным сайтам уже не будут относиться как к сливным бачкам, которые публикуют все что угодно. Знаете, как в том анекдоте: ругаются два одессита. Один говорит другому: “У вас дочь — женщина легкого поведения”. Тот отвечает: “Да вы что? У меня же сын!”. “А кого теперь это волнует? Иди, объясняй это всему району, которому я об этом рассказал”. Вот именно по этому принципу у нас сегодня работает большинство сайтов, размещающих “джинсу” (заказуху). Они даже не утруждают себя проверкой приведенных фактов. Их главная задача — очернить того или иного политика, бизнесмена, просто гражданина, сформировать негативное общественное мнение.
Как, по-вашему, можно бороться с заказными материалами на телевидении, в газетах, в интернете?
— Точно так же, как с обыкновенным взяточничеством. Меня очень удивил и даже обескуражил ответ одного из представителей БЮТ, который, отвечая на вопрос о заказухах, сказал: журналистам надо ведь что-то кушать и кормить свои семьи. Однако, следуя подобной логике, можно тогда оправдать гаишника, берущего взятку, ему ведь тоже нужно кормить семью, врача, требующего денег за операцию, чиновника… Для меня нет разницы между коррупцией, которая носит названия “джинса” в журналистском мире и “взятка” в обычном мире где живут милиционеры, врачи, сантехники и чиновники. Это абсолютно одинаковые по своей природе явления.