Свобода левого мизинца
Декабрь 22nd, 2017
Жить в городе и понимать, что каждый шаг давно стал своего рода русской рулеткой, – чудовищно и страшно. Что будет, если войдешь в метро? Имеет ли смысл строить хоть какие-то планы на будущее, спускаясь в подземный переход? Какими словами нужно прощаться с родными перед отправлением поезда? Если думать об этом все время, лучше сразу забиться в избушку где-нибудь в глухом лесу и не вылезать из нее никогда – там уж точно можно спрятаться от террористов. Но избушка – не выход. Кушать хочется, да и в отшельники записываться не с руки. Поэтому о том, какая на самом деле малость отделяет жизнь от смерти, мы все время и не думаем – чтобы не сорваться в хронический психоз. Нормальная защитная реакция.
Но иногда это стремление закрыть глаза на то, на что не хочется, больно, страшно смотреть, зашкаливает.
Мы по сути не видели Паралимпиаду в Ванкувере – нам ее не показывали. Да, появлялись сюжеты в новостях, дневникового формата выпуски на спортивных каналах, но полных трансляций, хотя бы на четверть того объема, который отводился Олимпиаде, не было. Такое зрелище не соберет аудиторию, люди немедленно нажмут другую кнопку на пульте – достаточно здраво рассудили на телеканалах.
Какое отношение Паралимпиада имеет к терактам? Почти никакого. За исключением одного: в жизни многих выступавших в Ванкувере спортсменов однажды случилось нечто, заставившее иначе взглянуть на простейшие, казалось бы, вещи – умение ходить, возможность видеть. В конце концов, способность в любой момент пошевелить мизинцем левой руки. А здесь… Здесь то же самое. Сел утром в метро и…
Дай Бог тем, кто оказался под ударом на “Лубянке” и “Парке культуры”, скорейшего и абсолютного выздоровления, но – увы – это, видимо, не всем суждено. Кто-то из них, потеряв то, что принято называть “физической полноценностью”, может стать другим. Причем в первую очередь не для себя самого или для своих близких, а в наших же глазах – таких же пассажиров метро, спешащих в понедельник на работу, таких же людей, спускающихся в подземный переход. Мы привыкли переживать теракты. Но мы не привыкли потом думать о тех, кто их на самом деле пережил. Взрыв, автоавария, внезапная болезнь, увечье, инвалидность – нет, со мной это не произойдет, даже о возможности такой не напоминайте, смените картинку. Таких других берут – и вычеркивают. С глаз долой.
И тут переключение кнопки на пульте доведено до абсолютного автоматизма. Ее, эту кнопку, похоже, нажимают те, кто для галочки строит пандусы, на которые не может вскарабкаться ни одна коляска. Ее до дыр затерли те, кто создает пороги – и в самом прямом смысле, и в переносном, бюрократическом, вроде регулярного переосвидетельствования тех, кто перенес ампутацию. Ловко обращаются с этим пультом и остальные, кого вполне устраивает следующая логика: “Если инвалидов на улице не видно, значит, их нет, значит, можно на эту тему не заморачиваться”. Вот и не заморачиваемся. За исключением разве что тех случаев, когда можно гордо заявить – какие молодцы наши паралимпийцы!
Впрочем, и им периодически напоминают, что они “другие”, а не “такие же, как все” (хотя как раз ради доказательства обратного существует Паралимпиада, почему ее и нужно смотреть). Даже в Кремле после пекинских Игр чемпионов-колясочников со стыдом и извинениями поднимали на предназначенном сугубо для технических нужд грузовом лифте. Победители Ванкувера пока еще только ждут президентского приема…
…Фаталистом быть можно и скорее всего нужно – тогда, когда речь идет о математически небольшой, но все же существующей вероятности встречи со смертницей в Москве, в Нью-Йорке или где-то еще. Но этот фатализм – не повод выбросить из головы все мысли о необычайной хрупкости бытия. О том, что иногда имеет смысл полюбоваться движением собственного левого мизинца. А полюбовавшись, надо на секунду – маленькую-маленькую – представить себя на месте человека, который вдруг потерял способность управлять своим телом так, как раньше.
И просто – на всякий случай – это ощущение не забывать.