Староверы возвращаются из эмиграции
Апрель 18th, 2018
Россия пытается с помощью членов православной секты пополнить население Сибири
Не так много желающих поселиться на отдаленных просторах Сибири, где температура зимой опускается до минус 40 градусов. Однако для староверов – членов отколовшейся ветви Русской православной церкви, подвергавшихся преследованиям в советское время, это настоящий рай. Сегодня Москва пытается уговорить этих глубоко верующих этнических русских вернуться из эмиграции на историческую родину и пополнить, таким образом, численность населения этого региона.
С белой бородой и в старом пиджаке Федор Килин выглядит так, как будто он только что сошел с написанной маслом картины старинного русского мастера. Этот 70-летний человек стоит перед иконой Богоматери. Его мелодичный голос заполняет крестьянский дом. Он говорит на мягко звучащем церковнославянском языке, непонятном сегодня для большинства русских, да еще с легким испанским акцентом.
Год назад Федор и его жена Татьяна упаковали все свои мирские пожитки, взяли паспорта, выданные в столице Уругвая Монтевидео, и отправились на землю своих предков, в страну, которую они раньше никогда не видели. Из субтропиков на границе с Аргентиной они переместились в расположенную в Азии Сибирь.
Российское правительство помогло им начать новую жизнь. В июне 2007 года Москва ввела в действие программу, направленную на то, чтобы привлечь на родину проживающих в эмиграции этнических русских, разбросанных по всему миру, и расселить их в первую очередь в Сибири, где население постоянно сокращается.
В Сибири нужны самые разные люди, в том числе и такие как Федор и Татьяна. Оба они являются староверами – членами ответвления Русской православной церкви, которые в советское время подвергались преследованиям. Российское правительство надеется к 2012 году переселить в Россию 300 000 человек. Однако пока количество вернувшихся составляет только 20 000.
«Чем меньше людей, тем крепче вера»
Глубоко верующие родители Федора и Татьяны в 1920-е годы бежали из сибирской тайги, спасаясь от советской власти. Сначала они оказались на севере Китая, затем в Гонконге и в конечном итоге перебрались в Южную Америку. Постепенно они удалялись от современной жизни и от городской суеты.
Поэтому для Федора деревня Дерсу – это одновременно начало и конец глобальной одиссеи. У этой пары 12 детей, 59 внуков и 43 правнука. Около десятка членов семьи Федора покинули Уругвай и переехали в Россию. Некоторые поселились в деревне Дерсу, в которой до их приезда оставалось всего десять жителей. Сегодня ее население выросло больше чем в два раза. Завершив свои странствования, они теперь могут сохранять свое истинно русское наследие. Они очень рады тому, что находятся сейчас еще дальше от цивилизации, но ближе к Богу. «Чем меньше людей, тем крепче вера», – говорит Федор.
Граница с Китаем находится всего в 150 километрах от Дерсу (90 миль). Но чтобы добраться до Москвы, надо сначала пять часов проехать на автомобиле, затем семь часов на поезде, после этого еще восемь часов лететь на самолете. Здесь последние из еще сохранившихся сибирских тигров свободно блуждают по сосновым лесам. Снежинки кружат перед окнами, а температура скоро опустится до минут 40 градусов по Цельсию (минус 40 градусов по Фаренгейту).
Раздается приглушенный стук в дверь, и в дом входит Александр. Александр – сосед, то есть он считается соседом в этой местности с населением в 20 000 человек, которая по своей площади превышает штат Нью-Джерси. Александр два часа добирался до Дерсу на машине. Первую реку на своем грузовике-пикапе он переехал вброд. Через вторую он переплыл на видавшем виды пароме.
«Я атеист, но я потрясен чистотой их веры, – говорит Александр, имея в виду Федора и Татьяну. – Может быть, эмиграция сделала их более русскими в сравнении с теми из нас, кто не уехал». В Дерсу волосы у девушек заплетены в косы, тогда как головы замужних женщин покрыты чепцами или платками. «Фотография – это грех», – заявляет Федор.
Происки дьявола
Когда Патриарх Никон произвел в 1653 году реформу Русской православной церкви, многие посчитали это происками дьявола. Группа несогласных с реформой людей откололась от основной церкви и продолжала придерживаться старых обычаев, несмотря на то, что несогласных священников вешали, а места их молитвенных собраний сжигали. Несколько сотен тысяч староверов продолжают существовать и в наше время в самых разных частях света.
Их ясная картина мира и строгие обычаи сделали их привлекательными для страны, которая спустя два десятилетия после развала Советского союза все еще занимается поисками своей идентичности. Более важно то, что староверы не имеют ничего против того, чтобы жить в таких удаленных местах как Сибирь, и это отличает их от большинства современных русских. Наоборот, староверы ищут уединенные места. Их приняла супруга губернатора, а спикер регионального парламента отозвался о них с похвалой.
Татьяна, хозяйка дома, угощает домашней сметаной – своего рода скисшими сливками – и соленьями. Прошлой зимой они прорубили отверстия во льду и пополнили рыбой свой скудный рацион, состоящий из капусты и картофеля. «Матушка Россия заботится о нас», – говорит Татьяна.
Федор обмотал резинкой голову для того, чтобы его очки не сползали на нос. Перед обедом он читает главу о Святом Георгии из книги «Жития святых».
Воплощение рая на земле
Федор рассказывает о том, что он на протяжении всех десятилетий своей жизни в Уругвае постоянно думал о России. Он давно уже хотел вернуться на родину, и когда правительство предложило финансовую помощь, он понял, что пришло время.
Его предки покоятся в камышовых зарослях недалеко от Дерсу. Староверы называют эту обетованную землю «Беловодье». И Федор считает, что Дерсу больше всего на свете походит на райские кущи. В его раю нет ни телевизоров, ни современных туалетов. Единственным высокотехнологичным устройством в Дерсу является бензопила, которую Федор называет испанским словом «motosierra», так как он не может вспомнить русское слово.
Староверы живут в соответствии со своими собственными правилами и в своих собственных временных рамках. Они ведут отсчет времени по юлианскому календарю, отмененному в России в 1918 году, и покрывают свою посуду полотенцами для того, чтобы «к ним не прилипло зло».
Крепкие напитки
Федор угощает бражкой – алкогольным напитком домашнего приготовления. Он крестится для того, чтобы отогнать «дьявола, который каждый день крутится около наших домов», и затем залпом осушает свой стакан. Забродивший напиток оживляет цвет его лица и развязывает ему язык. Он рассказывает о приключениях одного из своих зятьев Петра, выпившего слишком много бражки и в гневе поднявшего руку на Федора. Петро так крепко схватил Федора за воротник, что у старика разорвалась рубашка.
Федор признает, что в России есть такая брага и такие козни, против которых даже его молитвы бессильны.