Стал ли “Афган” началом конца СССР?
Декабрь 20th, 2017
В то время как США пытаются «красиво уйти» из Афганистана (но при этом так, чтобы непременно остаться где-то поблизости), Россия вспоминает собственную неудачную попытку взять под контроль афганскую территорию.
25 декабря исполняется 31-я годовщина ввода советских войск в Афганистан. Событие, которое в советские годы объявлялось акцией «пролетарского интернационализма» (отсюда расхожее пропагандистское клише об «интернациональном долге», хотя, спрашивается, много ли в 1970-е гг. можно было найти «афганских пролетариев»…) и объяснялось стремлением оказать «решительное противодействие антисоциалистическим силам», по прошествии трех десятилетий и с учетом постсоветских реалий трактуется уже не столь однозначно.
Что, впрочем, неудивительно, поскольку решение принести в Афганистан социализм «на штыках военных» (в этом смысле продолжающаяся военная оккупация США является своего рода идеологической инверсией советского опыта, причем с почти аналогичной степенью эффективности) сегодня воспринимается сквозь призму его последствий. А в их числе не только 13 833 погибших советских военнослужащих (тела которых потом в течение десяти лет возвращались в печально знаменитых «черных тюльпанах»), десятки тысяч калек и десятки миллиардов долларов, потраченных «партией и правительством» на обеспечение советского военного присутствия в Афганистане.
Некоторые аналитики даже считают решение, принятое советским Политбюро в конце 1979 года, не просто ошибочным, а ни много ни мало, «началом конца» советской государственности. Так или иначе, трудно отрицать, что силы, стоящие за процессом перестройки, по полной разыграли «афганский козырь» в большой антисоветской геополитической игре.
В этом смысле «началом конца» (то есть событием, подтолкнувшим СССР к краю геополитической пропасти) скорее является не ввод в 1979-м советских войск в Афганистан, а их скоропалительный и непродуманный вывод в 1989 году, который во многом послужил ярким прологом в многоходовой игре в поддавки с Западом, устроенной советской элитой.
Своим мнением по поводу целесообразности ввода войск в Афганистан поделился президент Академии геополитических проблем Леонид Ивашов:
– Для того чтобы рассуждать о правильности или ошибочности решения, принятого Политбюро ЦК КПСС, нужно еще раз напомнить основную предысторию. Наш главный военный советник генерал-лейтенант Горелов получил выговор за то, что не предупредил (или не знал), что в апреле 1978 года в Афганистане произойдет переворот. То, что потом назвали Великой Саурской революцией, стало неожиданностью для Москвы. И достаточно сложно сказать, какие силы стояли за этим событием.
Дело в том, что у Советского Союза выстраивались до того нормальные отношения с режимом Мухаммеда Дауда, и мы не были заинтересованы в его свержении. Глава афганского государства обращался к советскому руководству с просьбой присылать советников и большое количество военной техники. Москва выделила ему лишь 100 советников. Компартия Афганистана была слабенькой и не участвовала в этом перевороте. Мы с ней работали через Индийскую компартию. То есть не было даже прямых контактов. СССР вполне устраивал режим Дауда и тот характер дружеских отношений, который сложился к тому времени.
При этом Дауд не устраивал США. Если я не ошибаюсь, в конце 1976 года Афганистан посетил госсекретарь США господин Киссинджер и активно встречался с будущими революционерами (с Амином, Тараки и другими). Он тогда заявил, что будет оказана большая помощь в деле демократизации Афганистана. И даже намекнул на то, что шах Ирана Мухаммед Реза Пехлеви окажет помощь в размере $4 млрд для развития демократических процессов в Афганистане. А когда Амин захотел возглавить будущую Народно-демократическую партию Афганистана, ему было отказано по причине того, что он является агентом ЦРУ. Более того, Амин признался, что сотрудничал с ЦРУ, но теперь порвал, отошел и так далее. Тем не менее, несмотря на все уверения, лидером он так и не стал. А стал Тараки.
Как мне кажется, они совершили революцию и свергли Дауда именно при поддержке США. Потому что как ни давили Киссинджер и другие должностные лица администрации США на Дауда, чтобы он порвал с Советским Союзом и начал антисоветскую кампанию, он отказывался, предпочитая многовекторность во внешней политике. А более доверительные отношения у него были все же с советским руководством. Честно говоря, советское руководство просто просмотрело апрельский переворот.
С приходом к власти Тараки афганское руководство постоянно обращалось за помощью к СССР. И чтобы поставили оружие, и чтобы прислали экспертов. Причем, когда Тараки встречался с нашим премьером Косыгиным, он также настаивал на том, чтобы «советы» ввели войска, помогли техникой и т.д. Однако, советское руководство очень сдержанно относилось к участию во внутриафганских событиях. Хотя мы оказывали экономическую помощь, а потом даже начали поставлять вооружение. При этом во внутренние события в Афганистане не втягивались. Поскольку еще не были уверены в том, что это руководство поведет страну по социалистическому пути.
И лишь с сентября 1979 года по декабрь ситуация стала меняться. Тараки, возвращаясь с конференции Движения неприсоединения в Кубе, залетел в Москву и добился встречи с Брежневым. Состоялась обстоятельная беседа, в ходе которой генсек отказал во вводе наших войск. Хотя нам предъявляли данные о том, что под Кандагаром уже действуют целые переодетые иранские дивизии. Но когда Тараки был арестован, а потом и убит Амином, продолжать не вмешиваться стало сложнее. Здесь есть и психологический фактор – только что советское руководство принимало его на самом высоком уровне и вдруг он убит. Так что теперь не вмешаться было уже проблематично, поскольку Советский Союза терял тогда свой статус и авторитет в третьем мире. Тем более, что когда Амин захватил власть, началось поголовное уничтожение проафганских лидеров и тех, кто ориентировался на СССР. Хотя на словах Амин вел себя дружелюбно и даже приглашал СССР ввести контингент, все знали, что он агент ЦРУ. По сути дела, он хотел руками советского контингента задушить то сопротивление, которое оказывали ему сторонники Тараки. Поэтому советские власти формально воспользовались его приглашением, но вошли в Афганистан естественно не для того, чтобы реализовывать антисоветскую стратегию Амина, а свергнуть его самого. Так что это было геополитически вынужденное решение.
Решение принималось коллективно и Устиновым, и Андроповым и Брежневым, которого им удалось уговорить. При том, что силовики из Генштаба как раз ему сопротивлялись (например, Николай Васильевич Огарков), выступая не за полномасштабный ввод, а лишь за проведение спецоперации. И согласились лишь при условии, что это будет кратковременный ввод. Ошибка советского руководства состояла не в том, что ввели войска. У нас был шанс выиграть эту войну. Просто мы сыграли на стороне отдельных афганских группировок, а нужно было делать ставку на военно-силовое решение проблемы, входить в контакт с лидерами других группировок. Нужно было еще Тараки и Бабрака Кармаля убеждать создавать общеафганское национальное правительство. Мы же стали жестко на путь поддержки одних и борьбы с другими. Это была главная ошибка.
Еще большей ошибкой стал поспешный вывод. Конечно, нужно было готовить и передавать вооружения и военную технику афганским властям, но при этом постепенно выводить наши войска, сокращая наше военное присутствие. Кроме того, нужно было оставить несколько своих опорных баз для поддержки режима. При этом нужно было постепенно выходить из активных военных действий. Не говоря уже о том, что необходимо было работать и работать с афганской оппозицией в лицей моджахедов. Конечно, некоторые, например, Раббани, уже были под колпаком американской или пакистанской разведки. С ними было трудно договориться. Но ведь Дустум перешел на нашу сторону и готов был перейти Ахмадшах Массуд и многие другие полевые командиры. Неудача была во многом связана с тем, что у нас на верхних этажах политики не было таких людей, которые понимали бы Восток и мог бы определить стратегию нашего поведения здесь.
А то, что говорят про ввод войск в Афганистан как о «начале конца» СССР, то это утверждение не выдерживает критики. В конце концов, у тех же США был свой Вьетнам. Экономические или политические неурядицы бывают в любой стране, но они далеко не всегда приводят к развалу государств. А вот военно-политическое поражение и тем более бегство, естественно, деморализует общество.