Северный Кавказ: иллюзия стабильности
Октябрь 8th, 2017
Террористическая атака в Грозном 19 октября стала новым громким инцидентом на российском Северном Кавказе. На этот раз целью террористов стал республиканский парламент.
Организаторы акции постарались сделать все, чтобы резонанс от нее был как можно более широким. Атака была устроена буквально через несколько дней после завершения первого Всемирного конгресса чеченского народа. Данный форум рассматривался, как чрезвычайно важный не только внутри республики. Он прошел вскоре после другого мероприятия, которое также претендовало на статус всемирного. Речь идет о конгрессе, организованном на польской территории в сентябре нынешнего года сторонниками Ахмеда Закаева. Таким образом, проводя форум в Грозном, не только Чеченская Республика, но и Россия в целом стремились показать, что “чеченский вопрос” не может быть монополизирован кучкой сторонников проекта “независимой Ичкерии”.
На грозненском Всемирном конгрессе присутствовали представители 25 чеченских диаспор, а Рамзан Кадыров был избран генеральным секретарем этого форума. Таким образом, амбиции Кадырова формально распространились уже и на международный уровень, так как должность генсека Всемирного конгресса предполагает статус национального лидера, а не только президента одной республики.
Второй момент, усиливающий информационное воздействие теракта – это визит представительной делегации Свердловской области в столицу Чечни. Депутаты регионального законодательного собрания стали свидетелями того, что и через год после отмены режима КТО террористическая угроза для республики остается по-прежнему актуальной.
Но в чем особенность октябрьской акции? Что позволяет выделить ее в ряду других трагических происшествий?
С одной стороны, атака на республиканский парламент не может рассматриваться, как некий поворотный пункт в истории северокавказского (или даже внутричеченского) терроризма. Еще в 2005 году по числу терактов Чечню опередил Дагестан, в 2007 году – Ингушетия, а с весны 2010 года – Кабардино-Балкария. Однако, как уже было сказано, после отмены КТО террористическая угроза в Чечне никуда не делась. В течение года с момента официального прекращения режима контртеррористической операции в республике наблюдатели фиксировали не снижение, а лишь увеличение числа терактов. То, что в своеобразном террористическом “соревновании” республика не занимает первого места, служит слабым утешением для ее жителей и властей. Тем более, что в последние месяцы, помимо атаки на парламент, произошла и другая дерзкая террористическая акция – нападение на родовое гнездо президента Чечни Центорой.
Две эти акции произошли после того, как в главной террористической структуре Северного Кавказа, так называемом “Эмирате Кавказ”, случился раскол. Несколько амиров “чеченского сектора” “Эмирата” (Асламбек Вадалов, Хусейн Гакаев, Тархан Газиев) сложили с себя свои полномочия, и вышли из-под присяги Доку Умарову, который с 2007 года считает себя лидером этой террористической структуры. В ответ на это Умаров лишил всех троих чинов и званий, которые имеются в “Эмирате”, и пригрозил “раскольникам” шариатским судом. В августе Умаров провел роспуск своего официального представительства за рубежом. Таким образом, часть вчерашних умаровцев пустилась в “самостоятельное плавание”.
Для того, чтобы доказать, что у них есть свои ресурсы и возможности, “раскольники” предприняли серию дерзких акций на чеченской территории. Остроты ситуации добавил тот факт, что один из идеологов чеченских национал-сепаратистов, приговоренный к смерти “умаровцами” лондонский “сиделец” Ахмед Закаев постарался приобщиться к этой группе боевиков. Незадолго до атаки на парламент Чечни он заявил о роспуске так называемого “правительства Ичкерии” и присягнул на верность Хусейну Гакаеву. Таким образом, представитель первого поколения сепаратистов демонстративно “смирил гордыню” и преклонил колени перед “молодой порослью” террористов. Более того, Закаев вбросил в информационное пространство идею о том, что эта “молодая поросль” не имеет ничего общего с радикальным исламизмом Умарова, а потому можно говорить о возрождении национал-сепаратистского проекта. Отчасти закаевской интерпретации подыграл сам Рамзан Кадыров, когда связал акцию 19 октября с происками “алкоголика Закаева”.
Однако как бы ни характеризовали друг друга участники политической борьбы вокруг российского Кавказа, сегодня необходимо разобраться в том, насколько корректно говорить о возрождении идеологии “Ичкерии” на современном этапе. И может ли Ахмед Закаев в действительности вдохнуть новую жизнь в чеченский сепаратизм.
Любое заявление Закаева – это элемент информационной кампании, в которой желаемое выдается за действительное. В последнее время интерес к персоне “профессионального эмигранта” и на Западе, и на Востоке сильно упал. Это показали и обстоятельства проведения форума в Пултуске. Чтобы поднять свои политические акции, Закаеву надо представить себя в качестве не просто “эмигранта”, “страдальца за народ” и “жертву имперской агрессии”, а вождя, у которого есть военные и политические ресурсы. Раньше он пытался устроить примирение “национально ориентированных чеченцев” в эмиграции и в самой Чечне (вспомним его комплименты в адрес Кадырова и переговоры со спикером республиканского парламента Дуквахой Абдурахмановым). Однако в этой игре у Закаева не было того статуса, который бы соответствовал уровню его амбиций. В новой игре он может предложить террористической молодежи свои лоббистские возможности во внешнем мире и свое раскрученное имя. Он же может дать им идеологию, попросив взамен формально стать его “полками”.
Но пойдут ли на это Гакаев и остальные?
Ответ на этот вопрос не кажется очевидным. Новая террористическая поросль в гораздо меньшей степени связана с идей строительства отдельного национального государства. Их разрыв с Умаровым также не сопровождался выдвижением националистических лозунгов (их не устроил стиль его руководства и пренебрежение “меджлисом”). К тому же у Закаева нет реальных военных возможностей внутри самой Чечни. Но при всех имеющихся сомнениях российской власти надо быть готовой к такому повороту.
Однако как бы ни складывались контакты Закаева и Гакаева, и какие бы идеи не оправдывали диверсионно-террористическую активность внутри Чечни, октябрьский инцидент поставил немало других жестких вопросов. В первую очередь, он показал, что власть и влияние Рамзана Кадырова в Чечне хоть и велики, но не безграничны. И что его жесткий стиль руководства приводит не к “смягчению нравов”, а зачастую к росту числа недовольных. Несколько лет назад среди российских экспертов у Кадырова было определенное число поклонников, которые аргументировали свою позицию тем, что его политика очень эффективна. В этой связи можно вспомнить о планах президента Чечни по перенесению его опыта на соседнюю Ингушетию.
Два последних крупных теракта говорят о том, что с “обменом опытом” лучше не спешить, а в системе отношений Москва-Грозный требуются коррективы в сторону увеличения контроля со стороны федерального центра. Если излишняя политическая самостоятельность не продвигает процесс интеграции Чечни в общероссийское пространство и не способствует успокоению республики, то требуется изменение правил игры. Международные устремления республиканских лидеров хороши и оправданы тогда, когда в домашних делах царит полный порядок.