Руины взорванных домов как фундамент вертикали власти
Октябрь 10th, 2017
В эти дни исполняется десять лет с развертывания кровавой и подлой спецоперации «сильных мира сего». Уже прошло чуть более десяти лет с того момента, когда отряды боевиков вторглись из Чечни в Дагестан. Прошло ровно 10 лет с момента назначения Владимира Путина исполняющим обязанности председателя правительства РФ. И минуло почти десятилетие с того момента, как Россию потрясла серия терактов, ввергнувших население в состояние шока. В течение нескольких дней были взорваны жилые многоквартирные дома – сначала в Дагестане, в городе Буйнакске, а затем и в самой столице были взорваны два здания – на улице Гурьянова и на Каширском шоссе. Помимо этого, был взорван дом в Волгодонске Ростовской области.
Попробуем же разобраться, кому и зачем было нужно делать такое. С той точки зрения, кому это было выгодно и какую роль в общей системе действий это играло. Необходимо сразу отметить, что описанное в этой статье – не более чем предположение, личное мнение. Автор, разумеется, не знает и не может знать конкретных исполнителей и, как говорится, «со свечкой не стоял». Это лишь анализ того, кому указанные действия могли быть объективно выгодны, и того, что же получилось в итоге.
Как ни цинично звучит, но только от несчастных случаев по всей России за весь год гибнет на порядки больше людей, чем погибло при этих взрывах. И для правящих кругов России взрывать дома – дело в некотором смысле привычное. Еще до 1999 года артиллерия и авиация сравняли с землей огромное количество жилых домов в Грозном и других городах Чечни в ходе так называемого «наведения конституционного порядка» – разумеется, убив при этом десятки тысяч людей. Да и диверсионный взрыв дома впервые произошел в Дагестане, в городе Каспийске – тогда был уничтожен дом, в котором жили пограничники, подозрение пало на «рыбную мафию».
Но то, что произошло в 1999 году, – это все же нечто особенное. Здесь была сделана ставка на нагнетание ужаса в общественном мнении – на создание убежденности, что никто, даже простой обыватель, даже далеко от неспокойного Северного Кавказа – не застрахован от мгновенного превращения во время сна в изуродованный труп, заваленный бетонными обломками. Очевидно, что такую атмосферу устроителям этих акций необходимо было создать по всей стране. Для чего? Опять же очевидно, что для осуществления чрезвычайно важного для правящей элиты политического процесса.
Итак, президент Ельцин в тот момент досиживал свои последние месяцы на президентском троне, который он – а вернее, не только он, но и правящий клан – с таким остервенением защищал и в 1991, и в 1993, и в 1996, и в 1998 году. Но всему приходит конец, подходил к концу и ельцинский срок.
Начала набирать силу внутриэлитная оппозиция, олицетворяемая экс-премьером Примаковым, региональными лидерами Лужковым, Шаймиевым и Рахимовым, бизнесменом Гусинским. Из ее уст все громче и громче звучала антиельцинская риторика. Налицо было противоречие элит, формировались различные взгляды на дальнейшее развитие РФ – разумеется, в рамках буржуазного строя. Правящие круги «второго плана» намеревались выйти на первый план. И у них были все основания рассчитывать на это. Рейтинг Ельцина не выходил за пределы статистической погрешности, а рейтинг Примакова, напротив, был наивысшим из всех тогдашних политиков.
Можно высказать гипотезу, что в России, в отличие от многих других стран, например, той же Украины, для сохранения буржуазного строя с высокой степенью социального неравенства жизненно необходима крайне жесткая власть, твердо управляющая всеми политическими процессами из одного центра. Это же даст возможность всем представителям элиты – как первого, так и второго плана – получать сверхвысокую статусную ренту. Лужковско-примаковская команда объективно не могла и, наверное, не хотела реализовать эти условия. Кроме того, она никогда и не была в особом фаворе у ельцинского Кремля. Поэтому объективно неизбежно должен был проявиться иной механизм перехода власти к другим, «более своим», лицам – причем перехода плавного, согласованного с прежними держателями власти – с одновременной ее эволюцией в несколько иное качество, отвечающее объективным социально-экономическим задачам нового периода развития.
Именно для успешного осуществления этой задачи элита разыграла кровавый спектакль второй половины 1999 года. Взрывы домов хронологически предельно точно и абсолютно логично легли в канву общего виртуозно разыгранного системного плана дальнейшей трансформации власти.
Итак, в августе 1999 года из Чечни в соседний Дагестан вторглись взращенные ельцинским Кремлем полчища ваххабитов. Тогдашний премьер-министр Сергей Степашин, согласно сценарию, намеренно проявил публично крайнюю степень самоунижения, дрожащим голосом, играя, проблеяв: «Мы потеряем Дагестан». За хорошее исполнение роли его потом наградили должностью главы Счетной палаты, турнув оттуда выдвиженца КПРФ Хачима Кармокова.
А дальше кровавые события начали разворачиваться, цепляясь одно за другое, и одновременно по этой кровавой цепи шел к вершинам власти в стране преступный клан, который наиболее точно отвечал объективным задачам дальнейшей фазы развития элитарного строя в РФ и объективным интересам правящей элиты в целом.
Дагестанские ополченцы отбросили подкремлевских боевиков обратно. И вот тогда началась серия главных действий. Был взорван дом в дагестанском Буйнакске. Однако на широкого российского обывателя это не произвело особого впечатления, это было лишь для затравки, чтобы в умишках обывателей сформировалась логическая связь: боевики из Чечни – вторжение в Дагестан – взрыв дома в Дагестане – взрывы домов в Москве и Волгодонске – необходимость возмездия сепаратистскому режиму Чечни.
Потом, в то время, в какое и требовалось, наступила очередь жилых домов в Москве. Масштабность уже принципиально иная – это уже не взрыв шахидки в метро или у метро. Все на высшем профессиональном уровне – характер взрывчатки, схема ее заложения, не исключено, что и компьютерное моделирование было проведено. Разумеется, взорвали дома далеко не в элитных районах – не в центре, не в районе МГУ и уж тем более не на Рублевке. Как всегда, «исламские террористы» – по сути, еще со времен афганской контрреволюции верные холопы нынешних «сильных мира сего» – убивают отнюдь не самых высокоранговых… Хотя, это, конечно, не исламисты, а исполнители из спецслужб – но они-то тем более не станут трогать «успешных и состоявшихся». Если же допустить, что это – чеченским боевики, то зачем, спрашивается, им понадобилось все это, чего они хотели этим достичь? Ведь достигли же в итоге лишь того, что большинство их было убито в ходе второй чеченской войны, а их режим, контролирующий экстерриториальный анклав и являющийся важнейшим партнером кремлевской элиты, был принесен в жертву ради дальнейшей трансформации федеральной власти России и сам при этом был трансформирован – тоже, однако, в полезный, уже кадыровский анклав. Очевидно, что не в их заявленных интересах это было – если, конечно, не допустить, что элита боевиков участвовала в одном и том же плане.
А незадолго до взрывов домов Ельцин назначил премьер-министром Путина, бывшего директора ФСБ и секретаря Совета безопасности. Сначала его воспринимали как очередного Степашина, но ему-то как раз была поставлена задача проявлять максимальную жесткость в выражениях и действиях, в общем, делать из себя «альфа-самца» – обыватель таких обожает и считает за счастье лечь под его ефрейторский – или, как вариант, подполковничьий – сапог. «Наконец-то! Вместо Ельцина! Настоящий жесткий лидер! Долгожданная твердая рука!» А когда федеральные войска пошли на Чечню, обыватель без слов забился в экстазе, и Путин – хоть и премьер, не главковерх, но специально ассоциируемый с военной операцией – стал для него богом, избавившим от ужаса. С тех пор, как ни странно, теракты прекратились. Хотя, если бы все было так, как говорят власти, и теракты осуществили именно чеченцы, то у них были бы гораздо большие основания взорвать дома не до, а во время штурма Чечни.
Поистине, величие политика определяется тем, сколько людей он отправил на тот свет. Это и есть критерий высоты ранга, восходящий к животному миру.
Как известно, жители Рязани поймали с поличным агентов ФСБ, закладывавших гексоген под их дом. Вместо того, чтобы разорвать убийц – скорее всего, взрывчатку под остальные дома подкладывали тоже они – на части, их предпочли сдать тем же властям, со вполне очевидным результатом. Русские – не осетины: те после штурма захваченной школы в Беслане, как сообщалось, забили до смерти кое-кого из пытавшихся скрыться «террористов» – не исключено, что ценного «кадра» спецслужб. Что касается рязанского инцидента, то ФСБ, естественно, отбрехалась бредовой версией об «учениях».
Объективно взрывы домов как «мотиватор» массового ужаса и, соответственно, предлог для победоносной войны как избавления от этого ужаса, были нужны для утверждения авторитета – не только рейтинга при голосовании – но именно иерархического внутриэлитного авторитета того, кто олицетворял дальнейшую фазу развития элитарного строя в России. Владимира Путина. Взрывы домов и война в Чечне – козырные тузы для опускания – не расправы, а именно приопускания на нужное место – группы Примакова-Лужкова. И, соответственно, последующей тотальной консолидации элиты на основе непререкаемого, завоеванного кровью и гексогеном авторитета Путина. Технические инструменты – банальный слив компромата – в основном клеветнического, реальные прегрешения не вспоминались; агрессивный наступательный стиль, демонстрация железной воли и четкого знания того, что хотели. «Казалось бы, при чем тут Лужков?..» Научно-популярные лекции на тему ортопедии… На кремлевскую группу «второго поколения», публичным политическим «интерфейсом» которого выступило так называемое наспех сколоченное «межрегиональное движение Единство», прообраз нынешней универсальной «Единой России», работали самые лучшие пиарщики не только из России, но и с Запада. Все шаги были согласованы и выверены с предельной точностью.
Авторитет такого порядка, который с помощью кровавой специальной операции был «присвоен» Путину, как раз на очередном этапе развития элитарного режима позволял реализовать то, что было объективно необходимо правящей элите. Это, во-первых, создание еще более жесткой, чем при Ельцине, «вертикали власти», де-факто управляющей всеми политическими и экономическими процессами – как на федеральном уровне, так и в регионах. Разумеется, централизация, в том числе и экономическая – исключительно в интересах элиты, за счет интересов простого народа, хоть он и «тащился» от слепленного образа Путина. Во-вторых, это устранение тех фрагментов политико-экономической системы, которые не соответствовали новым реалиям, и, соответственно, устранение олицетворявших их персоналий. Кого-то – в Лондон, кого-то – в Краснокаменск, а кого-то – посмевшего в своей телепрограмме непочтительно отозваться об олицетворении высшего авторитета власти – с небес за землю, а затем и под землю, навсегда.
Законы власти гласят, что авторитет «пахана» при желании можно наращивать, как снежный ком. Чем больше у него авторитета, тем легче ему осуществлять мероприятия, направленные на дальнейшее укрепление власти, устранение неугодных, изменение полномочий в свою пользу, выстраивание «под себя» информационного пространства. А это, в свою очередь, еще сильнее укрепляет авторитет, заставляет неугодных повиноваться и включаться в единую систему под его началом. Действует эффект положительной обратной связи. Правда, и снижение авторитета, если что пойдет не так, осуществляется в обратном порядке. И те, кто громче всех пел «пахану» осанну, сильнее всех его топчет. Все в точности как у братьев наших меньших – павианов.
Таким образом, мы видим, что для выведения «степени авторитетности» Путина на нужный государственной элите, согласно ее замыслам, уровень, взрывать дома было объективно необходимо. И риска абсолютно никакого – «все схвачено», серьезных противников нет, даже «учения» в Рязани «пипл схавал». А может, быть, даже специально был допущен этот прокол – чтобы дать «месседж» тем, кого не планируется или нельзя обмануть: мы люди серьезные, не остановимся ни перед чем, лучше поклонитесь нам, а не то… Для тех, кто «в теме», еще один аргумент к нужному восприятию авторитета.
Путин – и даже в большей степени образ Путина, нежели он сам как человек из плоти и крови, лично очень не любящий принимать решения, но при этом обладающий наработанным в результате спецоперации второй половины 1999 года авторитетом, – ключевой элемент «вертикали власти», «суверенной демократии». Именно его иерархический авторитет – источник власти для нижестоящих звеньев, арбитр, законодатель. Именно под сенью его авторитета система более-менее стабильно работает. Губернаторы стоят по стойке «смирно», депутаты проштамповывают созданные на Старой площади законы, конструктивная оппозиция ездит в Кремль и Ново-Огарево с конструктивными предложениями, молодежь летом на Селигере активно решает демографическую проблему, администрация президента разрабатывает и воплощает эффективные политические комбинации даже вне государственного аппарата, омоновцы «винтят» и метелят изделиями «ПР» «несогласных», милиция снимает с поездов левых активистов, у женщин-нацболок в тюрьме убивают неродившихся детей, а «подкремлевские рабкор.ры» во главе с главным придворным «европейским левым» России упоенно отсасывают у сурковского заместителя – Костина по десять тысяч «американских рублей» ежемесячно. И над этим всем – образ Путина, как козырной туз. Или «джокер».
В России сейчас у власти находится довольно-таки разношерстная банда политических уголовников и предателей Родины. Или, проще говоря, животных, недочеловеков. Но внутри этого «распределенного правителя» – различные группировки, кланы, семьи. В своеобразном авангарде – то «ельцинская семья», то «питерский клан». А в целом, если не считать совершенно конкретных, уже устраненных, персоналий, которые, по сути, предали общие принципы управления и поставили под удар всю систему, у власти стоят все те же особи, что обрели ее в начале девяностых. Или даже раньше, с началом антисоциалистической контрреволюции Михаила Горбачева. Все те же подонки высшей пробы, в которых нет абсолютно ничего человеческого и которые всеми нормальными людьми должны восприниматься исключительно на уровне ядовитых крыс-мутантов. Авангардный клан широкого правящего конгломерата, поменявшись на рубеже 1999-2000 годов, в 2008 году, при вступлении в должность президента Дмитрия Медведева, однако, сумел сохранить свои позиции: фактически Медведев не кто иной, как назначенец Путина – точнее, даже не лично Путина, а того питерского-гэбэшного клана, который за ним стоит. Того клана, для которого образ Путина и является авторитетом – источником стабильной жесткой единой власти. Того клана, интересы которого Путин и представляет – разумеется, не только его, но и всей элиты, хоть «питерские» занимают в ней откровенно привилегированное положение.
Этот ли клан осуществил взрывы домов? Конечно, по-видимому, без его представителей не обошлось. Но, как представляется, в игре были задействованы более широкие силы, прежде всего среди – даже не формальной верхушки, а сравнительно неизменного «ядра» административно-политического аппарата режима (включая, разумеется, спецслужбы), представляющего интересы не только питерского клана, но правящего уголовного конгломерата в широком смысле. Что касается персоналий, то вряд ли лично Путин был инициатором всех этих взрывов – он, по сути, лишь часть огромной системы, интересы которой представляет.
При этом очевидно, что без взрывов домов не было бы «вертикали власти» в ее нынешнем виде. Не было бы пресловутой «управляемой суверенной демократии». Стабильность власти – по крайней мере, в некризисных условиях – замыкается исключительно на авторитете Путина. И еще – на относительном экономическом благополучии, которое сейчас, в период развертывания кризиса, начинает понемногу сходить на нет. То, что власть нарушила – пусть и под влиянием внешних неблагоприятных экономических факторов – негласное соглашение, заключающееся в предоставлении народу относительного благополучия в обмен на отстранение его от политического процесса – само по себе является фактором некоторого падения авторитета. Хотя пока это еще не факт – в Пикалево народ хоть и перекрыл шоссе, но при этом ждал Путина и надеялся на его «жесткие», во многом показушные, решения. Право Путина на власть никто из широких народных масс даже и не думает пока оспаривать. Так что пока авторитет может и расти. Если только по всей стране не появятся десятки таких «Пикалево».
Цель прихода к власти нынешних правящих недочеловеков банальна: максимальное личное обогащение и политическое возвышение над «чернью», большинство из которой само мечтает стать когда-нибудь такими же, как элита, пусть и с вероятность один к сотне тысяч. Этакая лояльность по отношению к власти в обмен на призрачную иерархическую надежду.
Образно говоря, в фундаменте дворца питерца-газпромовца Миллера на Истринском водохранилище, так же как и в фундаменте новоявленного правительственного «графа» Шувалова на 52-м километре МКАД, – кости взорванных на улице Гурьянова и Каширском шоссе людей. Вот для чего им была нужна власть. Вот почему они уничтожили хоть и обладавшую недостатками, но в основе своей человечную и разумную Советскую власть – а те, кто и не уничтожал непосредственно, из молодой поросли, так все равно – радостно приветствовали ее падение.
Собственно, никто столь подло и гнусно еще не поступал. Антинародные диктатуры прошлого, оккупационные режимы пытали и уничтожали людей открыто. Но никто еще не додумывался до того, чтобы побуждать народ и элиты «полюбить» одного человека путем подрыва в своих квартирах десятков ни к чему не причастных обывателей. Американцы год спустя взорвали небоскребы не столько ради «возгонки» авторитета Джорджа Буша-младшего, сколько для того, чтобы обрести предлог для завоевания новых рубежей в новых условиях. В России же – исключительно ради прихода к власти одного человека и даже не столько ради прихода к власти конкретного человека, а для того, чтобы вместе с этим человеком была под его образ выстроена политическая система управления уже нового поколения – та самая «вертикаль власти».
А что касается более общих, философских, выводов… То, что мы видим, это, так сказать, квинтэссенция животной власти, доведение ее до определенного логического рубежа.
Оглядываясь назад, можно с уверенностью утверждать, что лишь власть коммунистов, настоящих идейных, а не мимикрирующих, коммунистов, Советская власть, была по-настоящему человеческой, разумной, гуманной, устремленной не в животный мир, а в светлое и звездное, честное и достойное будущее. Но животная природа человека взяла – временно или нет – другой вопрос – свое, и элитарные хищники при молчаливом попустительстве обывателей Советскую власть, так дико ненавидимую ими за разумность и человечность, уничтожили. И вопрос, возродится ли Советская власть – или – шире – власть людей, власть разума – зависит от вопроса, смогут ли широкие массы населения осознать тот факт, что нынешняя власть действует исходя из самых диких и ублюдочных животных инстинктов, что само ее существование является смертельной угрозой для населения – даже тех, кто ее поддерживает. И механизм создания источника авторитета для системы нынешней российской власти как нельзя лучше иллюстрирует ее запредельную гнусность и животность.
Но ведь многие не верят – а если даже и верят, то в глубине души считают: правильно, хоть и ужасно, даже если и так, то ценой десятков жизней жертв кровавого пиара «спасена Россия», «остановлен развал страны», «укрепилась власть». А многие и прямо одобряют: «чтобы держать в узде быдло и стричь с него шерсть, нужна сильная власть, и то, как она будет укреплена, значения не имеет».
Главная проблема – в том, что настоящие, высшие, разумные люди вынуждены жить бок о бок с теми, кто по своему уровню еще не вышел из стадии павианов. Своих «зверей» хватает и там, где у власти прогрессивные, социалистические правительства, и они точат зубы и жаждут реванша. Как люди, так и звери в облике людей, распределены по Земле равномерно, и в большинстве стран у власти – представители недочеловеков. И вообще такое ощущение, что с момента крушения СССР социальный прогресс, движение в сторону разума, рационализации; подлинной, а не формальной гуманизации общества, в мире фактически затормозился, есть только отдельный сполох – хорошо, если не остаточный – стремления к эгалитаризму в Латинской Америке. И то, выживет ли человечество вообще, зависит от того, будет ли этот регресс временным или постоянным.
Люди должны свергнуть власть зверей. Это очевидно. Это даже не описывается абстрактным механизмом «производительные силы – производственные отношения», кроме которого вульгарные марксисты ничего в упор не видят. Это категории «элитаризм-эгалитаризм» и, соответственно, «животность-разумность». Элитарное, животное построение общества грозит всему миру, а не только России с ее «гексогенной» элитой, гибелью – в том числе и недочеловекам. Нужен реванш разума, реванш людей, восторжествовавших над зверями и убивших их прежде всего в самих себе. В самом крайнем случае настоящие люди должны будут осознать себя отдельной глобальной над-нацией, отказавшейся от своих предыдущих национальных корней, и связывать уже свою судьбу не с принадлежностью к той или иной древней нации, а со степенью проявления примативности, то есть соотношения в личности животного и человеческого начала. И – объединиться помимо, вне национальных институтов в сверхсообщество, и взять власть над землей, или хотя бы над ее частью – уже не привязанной к какой-либо нации. И начать вершить подлинную историю человечества, коммунистическую историю.
Да, это и будет означать коммунизм. И марксизму, утверждающему, что каждому общественному строю соответствуют свои производительные силы, это, в общем, не противоречит – если принять, что главными производительными силами коммунизма будет человек, наделенный разумом. Именно человек, а не та звериная мразь, которая окопалась за кремлевскими стенами, на Старой площади, в «Белом доме» и других элитарных заповедниках.
У зверей не может быть авторитета. По определению. Все остальное – иллюзия. Единственное, что необходимо дать зверю, покусившемуся на человека, – пулю. И люди, разумные люди, должны ее дать. Иначе погибнут страшной смертью в звериных когтях и зубах.