РПЦ – идеологическая служанка государственной власти?

Август 15th, 2018

Профессор Санкт-Петербургского госуниверситета Сергей Фирсов: “Церковные контакты не должны переходить ту черту, за которой начинается измена православию”

В декабре исполнится год со дня смерти патриарха Алексия II. Многие церковные и нецерковные люди обращают внимание, что новое патриаршество в значительной степени отличается от минувшего по риторике и манере взаимодействия с обществом. Патриарх Кирилл много выступает, высказывается о самых разнообразных предметах и темах, выходящих далеко за пределы представлений обывателя о том, что есть область религии и церкви.

Какова программа, стратегия и тактика патриарха Кирилла, кто были его наставники и учителя — об этих редко обсуждаемых в публичных дискуссиях темах один из ведущих историков церкви, доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского госуниверситета Сергей Львович Фирсов беседует со специальным корреспондентом “Газеты” Надеждой Кеворковой.

Сергей Львович, в чем, на ваш взгляд, состоит программа патриарха Кирилла? Правомерно ли вообще говорить о программе предстоятеля церкви?

О программе патриарха Кирилла лучше всего судить по его выступлениям и действиям, обобщать которые, полагаю, еще преждевременно. Он действительно обращается к разным слоям населения, ездит по епархиям, стремится вести активный диалог со светскими властями.

Но главное, думаю, заключается в том, что он обращает более пристальное внимание, чем было ранее, на подготовку кадров. Он прекрасно понимает, что без отвечающего запросам сегодняшнего дня духовного образования адекватно отвечать на постоянно возникающие в обществе вызовы невозможно.

Показательно, что на посту председателя отдела внешних церковных связей его сменил один из наиболее образованных иерархов — архиепископ Иларион (Алфеев). Он не боится выступать публично и отвечать на острые вопросы, ставят ли их православные или иные. Патриарх Кирилл был одним из разработчиков Основ социальной концепции Русской православной церкви. Многие его представления о церкви и мире получили развернутое объяснение в этом документе.

Чтобы понять программу патриарха Кирилла, не будет лишним внимательно изучить его программные выступления на заседаниях Всемирного русского народного собора и на других заседаниях, на которых рассматривались глобальные проблемы жизни России. Патриарх Кирилл, конечно, желает продолжения тесных государственно-церковных контактов и видит будущее России как страны, где интересы православных граждан неизменно будут учитываться светскими властями.

В публичной сфере часто приходится слышать мнения, что церковь должна быть вне политики, школы и армии. Ей определяют место на окраине общества — подальше от людей, ближе к гробам, как в советское время. Патриарх Кирилл готов противостоять этой постсоветской и либеральной модели, которая мало чем отличается от советской?

Полагаю, что готов. Церковь являлась одной из главных сил, созидавших общество. Именно она установила, в частности, случаи обязательного дарового отпуска холопов на волю и оговорила причины, заставлявшие средневековых душевладельцев согласиться на принудительный выкуп холопов на волю.

Духовенство веками было главным учителем народа.

Другое дело — политика. Конституция однозначно указывает на отделение церкви от государства. Посему необходимо разобраться в том, что есть “политическая составляющая” церковного служения и насколько последнее согласуется с конституционными установками.

Мне кажется, патриарх Кирилл будет стремиться к тому, чтобы внести в данный вопрос предельную ясность, избегая политизации церковной жизни, но не отказываясь от опосредованного влияния на общественно-политическую жизнь России.

В церкви, как ни в одном другом институте, важна передача традиции. Кто были учителя патриарха?

На этот вопрос можно отвечать по-разному. Можно вспомнить тех, кто читал ему лекции в ленинградских духовных школах. А можно просто упомянуть имя человека, сыгравшего в его жизни и церковной судьбе решающую роль.

В Ленинградскую духовную семинарию будущий первосвятитель поступил в 1965 году, когда там преподавали еще учителя старой школы. Ректором был протоиерей Михаил Сперанский ( 1888— 1984), священнослужитель, прошедший лагеря и ссылки, инспектором — профессор-патролог Лев Николаевич Парийский (1892—1972), бывший секретарь патриарха Алексия ( Симанского). Оба — выпускники дореволюционной духовной академии, люди с изломанными судьбами, но глубокой веры.

Преподавали в то время и профессор Николай Дмитриевич Успенский ( 1900— 1987), один из лучших литургистов Русской церкви того времени, Михаил Филаретович Русаков (1891—1979), возглавлявший кафедру древних и новых языков.

Наибольшее влияние, думается, на патриарха Кирилла в студенческие годы оказал митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов). Это иерарх выдающихся дарований, блестящий церковный дипломат и администратор, яркий проповедник и тонкий психолог, человек широких взглядов и знаток церковных преданий.

Митрополит Никодим до сих пор вызывает порой прямо противоположные оценки. Что это за фигура в истории церкви и страны?

Споры о нем не прекращаются и поныне. Не поняв времени, в котором он действовал, мы не сможем оценить ни его труды, ни его самого. Достаточно сказать, что он вырос в семье идейного коммуниста — собственного отца. Правда, его дед по матери был священником, и бабушка с детства водила его в храм. В 17 лет он стал монахом, но открылся матери лишь два года спустя, в 1949 году, после рукоположения в сан иеромонаха.

Вся дальнейшая судьба отца Никодима целиком была связана с церковной деятельностью. Заочно окончив ленинградские духовные школы в 1955 году, он вскоре начинает служить в Русской духовной миссии в Иерусалиме, затем заведует канцелярией Московской патриархии, назначается заместителем и следом — уже председателем отдела внешних церковных связей (ОВЦС).

Владыка был самым молодым архипастырем Русской церкви: на момент хиротонии ему было всего 30 лет. Три года спустя он — митрополит Ленинградский. Стремительный взлет на фоне хрущевских церковных гонений. Странно? Как сказать.

Внутри СССР полным ходом шла борьба с религией, а за рубежом первый секретарь ЦК КПСС налаживал межрелигиозные отношения. Лучше всех с поставленной задачей мог справиться владыка Никодим.

Вот как вспоминал о Никодиме его заместитель протопресвитер Виталий Боровой. Митрополит Никодим стремился к установлению постоянных связей в необходимом церкви объеме — чтобы выжить внутри советского организма, а не вне его — так, чтобы церковь смогла сыграть активную роль в обществе тогда, когда государство осознает ее необходимость. Он глубоко верил, что такой момент настанет, даже “если тем временем от нас останется две три церкви на всю страну ” .

Он считал внешнюю деятельность не столько ценой, которую приходится платить, сколько желательной для церкви возможностью.

Международная деятельность и престиж, который она приносила церкви, усиливала ее позиции в отношении к государству.

Если угодно, в этих словах можно усмотреть кредo, которому следовал митрополит Никодим в своей внутриполитической и внешней церковной деятельности. Именно за это “ревнители” его часто обвиняют в политическом конформизме, выдумав даже странный термин “никодимовщина”.

В чем был главный завет митрополита Никодима ученикам?

Митрополит Никодим был выдающимся церковным стратегом, умевшим достигать поставленную перед собой цель. Но самое главное — он был человеком церкви, всего себя отдававшим на служение русскому православию. Жить вне церкви он не хотел и не умел. Поэтому главным заветом ученикам для него могло быть лишь одно — жить в церкви и для церкви.

Противники митрополита Никодима считали, что он чуть ли не тайный католик. И таковы, мол, его ученики.

Это абсолютная глупость.

Кто еще действует в церкви из учеников митрополита Никодима?

Прежде всего я назвал бы митрополита Ювеналия (Пояркова), затем митрополитов Филарета (Вахромеева), Владимира (Котлярова), Германа (Тимофеева), Мефодия (Немцова). Есть и другие.

При этом я хотел бы подчеркнуть, что наименование “ученик” достаточно условно, так можно называть не только тех, кто был ближайшим соратником владыки Никодима, но и тех, на кого он оказал значительное влияние — как иерарх и церковный администратор.

Можно ли считать, что это партия деятельных епископов?

Полагаю, что можно сказать так: да, это деятельные иерархи. Но назвать их партией было бы неверно. Среди никодимовцев есть совершенно разные архиереи, далеко не всегда единомысленные друг другу.

Дед патриарха сидел на Соловках. О том, как обошлась советская власть с верующими, он знает лучше многих, кто теперь, когда позволено, дружно клеймит прошлое. Но патриарх не спешит в общем хоре осуждать сталинизм. Почему?

Полагаю, потому, что патриарх достаточно хорошо знает: история — очень опасная наука, и он избегает интерпретировать что-либо в соответствии с ” духом времени ” . Но в отношении сталинизма патриарх бескомпромиссен и никогда не отстаивал его благодетельность. Другое дело, что патриарх не желает соглашаться с утверждением о тождественности сталинизма и фашизма.

Был еще один человек, о котором мало пишут, но который производил большое впечатление на тех, кто его знал, — Александр Казем-Бек. Что это за личность?

Александр Львович Казем-Бек (1902—1977) был личностью незаурядной. Выходец из старинного дворянского рода, с юных лет блестяще владевший французским, немецким и английским языками, он оказался современником революции и Гражданской войны, в которой на стороне Белого движения даже принимал некоторое участие.

В 1919 году вместе с родителями он покидает родину, а спустя шесть лет в Париже сдает экзамены в Высшей школе политических и социальных наук.

В 1923 году в Мюнхене на съезде молодых русских монархистов, учредивших союз “Молодая Россия ” , был избран его главой. С 1925 года эта организация называлась Союзом младороссов.

Целью союза было ” братское сплочение” всех преданных России молодых сил, подготовка их как борцов за возрождение России и будущих государственных и общественных деятелей.

Поэтому младороссы брали обязательство заботиться об образовании русской молодежи за границей, о воспитании ее в духе православной веры, любви к России, “братской дисциплины и рыцарской чести”.

Один лишь Николай Александрович Бердяев считал младороссов “интересным” течением в эмиграции (наряду с национал-большевиками и евразийцами). Другие эмигранты как левого, так и правого течений в русской среде — их разновидностью русского фашизма.

И это не лишено было оснований. В 1933 году Казем-Бек вел переговоры с Русской нацистской партией в Германии. При этом сторонники Казем-Бека полагали, что ” тема большевистской революции — большая религиозно-национальная тема”, что большевики “эволюционируют”, а русский народ после освобождения неизбежно выберет монархию, опирающуюся, правда, на Советы.

В 1937 году произошел случай, дискредитировавший Казем-Бека в лице собственных сторонников. Он встретился с сотрудником советского торгпредства в Париже, бывшим военным агентом Российской империи во Франции графом Алексеем Алексеевичем Игнатьевым.

Эта встреча заставила задуматься о связях лидера младороссов с советской разведкой и НКВД. Казем-Бек вынужден был обратиться к Кириллу Владимировичу, к которому был близок, с просьбой об отставке “от должности докладчика при Его Императорском Величестве по вопросам иностранной политики”. Отставка не была принята.

С началом войны многие младо россы вступили в ряды французской армии и стали участниками движения Сопротивления.

После нападения Гитлера на СССР партия младороссов была официально распущена Казем-Беком, а он переехал в США, где преподавал в одном из университетов, показав себя активным сторонником церковно-политической линии митрополита Сергия (Страгородского).

В 1954 году Казем-Бек обратился с просьбой о предоставлении советского гражданства и в 1957-м получил его.

Вернувшись в СССР, он не стал государственным деятелем, как о том мечтал в молодости, ограничившись скромной должностью сотрудника Журнала Московской патриархии (ЖМП). В 1962 году его повысили, назначив старшим консультантом ОВЦС и членом редакционной коллегии ЖМП.

Как видим, его деятельность в Советском Союзе пришлась на время руководства ОВЦС митрополитом Никодимом. Безусловно, знающий и образованный сотрудник, каким являлся Казем-Бек, был необходим владыке. Вероятно, тот был знаком с неординарным прошлым своего консультанта.

Однако говорить о каком-либо влиянии Казем-Бека на линию митрополита Никодима так же трудно, как трудно рассуждать и о его (Казем-Бека) влиянии на будущего патриарха Кирилла. Утверждать можно только одно: бывшего лидера младороссов в ОВЦС чрезвычайно уважали и ценили. Так, в 2002 году в отделе внешних церковных связей торжественно отметили 100-летие со дня рождения Казем-Бека.

Что, на ваш взгляд, оказало наиболее сильное влияние на формирование личности патриарха?

Патриарх Кирилл родился и вырос в Ленинграде в священнической семье, с детства не понаслышке знал о репрессиях и об отношении советской власти к религии и церкви. Он сформировался в ленинградских духовных школах, где он застал тех, кто пережил эпоху воинствующего богоборчества и хрущевские гонения. Человека формируют семья, среда. Там и следует искать духовные корни.

Патриарха Кирилла формировали люди, имевшие огромный опыт существования в безбожном государстве и не терявшие веру и упование. Такое воспитание закаляет, а не вводит в уныние, укрепляет дух и заставляет надеяться на лучшее.

Является ли вопрос о роли Власова и власовцев корневым вопросом для церкви или есть иные, более актуальные проблемы?

На мой взгляд, это частный вопрос, хотя именно он в последнее время вызывает множество споров. Споры возобновились после публикации книги профессора Санкт-Петербургской православной духовной академии протоиерея Георгия Митрофанова “Трагедия России. “Запретные” темы истории XX века”. В числе прочего там напечатаны три проповеди отца Георгия, посвященные генералу Власову и власовцам.

В Зарубежной церкви существует позиция, практически совпадающая с той, которая была озвучена в книге, но которая имеет ярых противников в среде Московского патриархата. После воссоединения церкви эти вопросы приобрели в церковной среде чрезвычайную остроту. И с данным обстоятельством необходимо считаться.

Однако вопрос о Власове и власовцах нас выводит на более сложную тему — тему о природе советской власти, о большевизме и о том, что такое предательство и защита родины, пусть даже и находящейся в оковах большевизма. На эти вопросы необходимо дать трезвый и честный церковный ответ.

Патриарх Кирилл лично знаком с нынешним папой Бенедиктом XVI. Такого в истории наших церквей после раскола не случалось. Насколько это обстоятельство значимо?

Пока судить об этом трудно, но, полагаю, отношения с Католической церковью будут развиваться более активно, чем это было при Иоанне Павле II.

До каких пределов готов идти патриарх Кирилл в сближении с католиками?

Эти пределы определяются очень просто: церковные контакты не должны переходить ту черту, за которой начинается измена православию. Это стратегия, а какова будет тактика — покажет только время.

Любопытно также отметить, что Ватикан сразу же после объявления об избрании Кирилла патриархом Московским и всея Руси устами своего официального представителя заявил, что “с надеждой взирает на продолжение отношений между православными и католиками”, выразив надежду на продвижение по пути “взаимного познания и сотрудничества на благо человечества”. Все это движение связывается Ватиканом с фигурой патриарха Кирилла.

Какова будет политика в отношении с протестантами? Пока светские чиновники российских протестантов взяли в ежовые рукавицы. Некоторые из них такое усердие проявляют в надежде заслужить, как им кажется, похвалу от церкви.

В январе 2009 года патриарх Кирилл отвечал на вопросы представителей протестантского мира в ходе первой в истории интернет-конференции. Среди прочего он тогда сказал: “Те из наших ближних и сограждан, кто носит имя христиан, особенно дороги нам, даже если они не разделяют всей полноты веры Православной церкви. С евангельскими христианами-баптистами нас сближает общая вера в Триединого Бога, в воплощение Сына Божия ради нашего спасения, в богодухновенность Священного Писания”.

Мне кажется, четко расставлены основные акценты. При этом патриарх дал понять, что если с традиционными протестантскими конфессиями отношения церкви всегда отличались взаимной терпимостью и открытостью к диалогу, то к неохаризматическим группам подобное отношение недопустимо.

Следовательно, патриарх различает “традиционных протестантов” и тех, кто выступает “под именем протестантов”. Примирительного отношения к ним не предполагается.

В отношении мусульман в России, с одной стороны, встречи с муфтиями подчеркнуто дружественные. С другой стороны, при структурах патриархата действуют некие личности и группы, которые много лет поддерживают довольно высокий уровень исламофобии, распространяют об исламе слухи и сплетни, даже активно пытаются крестить мусульман. Есть ли стратегия у патриарха в отношении мусульманского сообщества России?

В одном из своих интервью патриарх Кирилл заявил, что мусульмане не являются объектом миссионерской деятельности церкви. Это принципиальная позиция предстоятеля, которая, уверен, не будет меняться.

Недавно состоялась его встреча с послами 20 арабских государств, на которой предстоятель Русской церкви заявил, что в ближайшие два года планирует посетить Ближний Восток и встретиться с государственными и религиозными лидерами Египта, Ливана, Сирии, Иордании и Палестинской автономии.

Патриарх заявил послам, что православные привыкли жить с мусульманами на основе дружбы и добрососедства, и межрелигиозный диалог ведется в России православными и мусульманами, в том числе и на уровне реальной повседневной жизни.

Безусловно, эти слова можно считать не только констатацией существующего в нашей стране положения в отношениях мусульман и православных, но и политическим заявлением.

О Никодиме Ротове в церкви говорили, что учеников у него много, верных союзников нет. Вокруг патриарха после его избрания не видно некоторых прежде заметных фигур. Есть ли у предстоятеля молитвенные наставники? Есть ли верные союзники среди тех новых лиц, которые появились?

О том, есть ли старцы или “молитвенные наставники ” рядом с патриархом Кириллом, судить не берусь.

Но вы правы, найти верного союзника чрезвычайно трудно. Власть всегда притягивает к себе всех выходящих “на ловлю” чинов и званий. И патриарх, полагаю, не может этого не замечать.

Многие теперь только осознали, насколько было велико влияние патриарха Алексия II. К нему стояла очередь не только чиновников российских, но и иностранных, приезжали президенты и премьеры. Святейший посещал разоренные святыни, брошенные деревни, всюду встречаясь с простыми людьми. Когда он умер, все эти простые люди, бросив свои дела, приехали к его гробу. Теперь церковь сияет. Как патриарху пробиться к своему народу, увидеть его?

Не знаю, можно ли назвать почившего первосвятителя самым влиятельным политиком России. Скорее он был человеком, которому доверяли миллионы люей, доверяли гораздо больше, чем светским политикам страны. Моральный авторитет Алексия II , что, к слову, и показали его похороны, был исключительным. Можно ли это считать доказательством того обстоятельства, что патриарх воспринимался православными (и не только ими) как близкий им человек? Очевидно, можно.

Но патриарх еще и крупнейший церковный деятель. Все его время расписано по минутам. Конечно, есть богослужения, в том числе и совершаемые во время патриарших поездок по епархиям. Именно в ходе этих богослужений патриарх и пробивается к своему народу, хотя по большому счету вопрос так ставить не вполне уместно. Ведь патриарх служит церкви и народу Божию, следовательно, пробиваться никто ни к кому не должен.

Есть ли во власти сопротивление воле патриарха? Ведь патриарх более активен, более образован, чем многие чиновники. В отличие от них, он обладает целостным видением ситуации и перспективы. Многие простые вопросы не имеют решения годами. Это бюрократический саботаж?

Активный человек часто раздражает, тем более если этот человек талантливый, энергичный, сильный. Если этот человек наделен чертами харизматического лидера. На мой взгляд, патриарх Кирилл именно такой человек, имеющий собственное мнение по всем основным вопросам — не только затрагивающим государственно-церковные отношения, но и касающимся вопросов внутренней и внешней политики современной России.

Я не знаю, есть ли сопротивление воле патриарха во властных структурах. Чтобы ответить на поставленный вопрос, необходимо конкретизировать его: при обсуждении каких именно проблем воля патриарха вошла в конфликт с представителями светской власти? Таких проблем на сегодняшний день я не могу назвать. Посему и рассуждать о том, в силах чиновники сопротивляться воле патриарха или нет, можно только теоретически.

20 лет ушло на то, чтобы государство узаконило преподавание закона Божьего, которое и так идет. Легальный во всем просвещенном мире предмет “богословие” вызывает до сих пор мощное противодействие. Как и служение капелланов в армии, возвращение земли религиозным организациям, приведение телевидения и рекламы в некое хотя бы отдаленное согласие с национальными представлениями о приличии и другие темы. Теперь возникла коллизия с законом о миссионерском служении. По всем фронтам идейных сражений идет эшелонированное сопротивление чиновников. Разве не так?

Не знаю, корректно ли говорить о фронтах идейных сражений, тем более что церковь живет и действует в светском государстве, где конфессиональные интересы далеко не всегда могут быть удовлетворены в том объеме, в котором того желает патриарх. Тем более что названные вами вопросы поднимались не в течение последнего года, а много ранее, во время патриаршества Алексия II. И тогда не все, мягко говоря, было гладко.

Так что ныне новый предстоятель продолжает, хотя и более активно, линию своего предшественника.

Впрочем, стоит также учитывать и факт многолетнего существования советского атеистического государства — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Чиновники в большинстве своем — люди, воспитанные в традициях прежних, советских правил, и часто не могут, а порой и не хотят воспринимать церковь в качестве равноправного социального партнера государства.

Нельзя забывать и о том, что в последнее время появились серьезные симптомы роста антиклерикальных настроений в стране, порой приобретающие эпатажные формы. Достаточно вспомнить скандал, случившийся 23 октября в стенах Санкт-Петербургского государственного университета, во время 5-й ежегодной международной научной конференции “Религия в системе современных международных отношений”.

Тогда в зал заседаний во время выступления заместителя председателя ОВЦС иеромонаха Филиппа (Рябых) зашли студенты в костюмах “антиклерикальных персонажей” — “гопника”, девиц легкого поведения, гомосексуалистов, шахидки, сатанистки и чертей. Вошедшие выкрикивали лозунги:

“Долой попов из универа!”, “Попы — вон!”.

Это тревожный симптом, показывающий, что в обществе вполне могут возродиться формы антиклерикальных выступлений в духе 1920-х годов. Игнорировать данное обстоятельство было бы неверно.

И проблема вовсе не в конкретной акции, хулиганской по своей сути, а в том, что недовольство церковью, не желающей стоять в стороне от развивающихся в стране социальных процессов и принимающей в них активное участие, имеет место.

За последнее двадцатилетие выросло новое поколение, смотрящее на Русскую православную церковь не как на жертву воинствующего атеизма советского прошлого, а как на идеологическую служанку современной государственной власти. И патриарх Кирилл, отстаивая церковные интересы, убежден, должен будет дать ответ и этим новым гражданам России.

От того, насколько убедительным окажется ответ, во многом зависит будущее нашей страны, моральное состояние и нравственное здоровье ее граждан.


Календарь

Октябрь 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
« Июн    
 123456
78910111213
14151617181920
21222324252627
28293031  

Последние записи