Менты: рождественская пастораль
Декабрь 26th, 2017
Нынче принято говорить про милиционеров много неприятной правды: то убили, то изнасиловали, то задавили, то украли, то пытали, то крышевали, то захватывали, то потворствовали, то нарушали, то продавали и так далее. И это правильно — говорить правду, какой бы горькой она ни была. Я первая с охотой поддержу разговор на эту тему и первая перейду на другую сторону темной улицы, встреться мне милиционеры.
Но вчера со мной случилось удивительное. Судите сами. Иду вечером домой, в прекрасном расположении духа и изрядном подпитии. Подпитие произошло в приятной компании, за чудесным разговором, дома дети уже спят, времени часов одиннадцать вечера. И вдруг прямо мне навстречу два мента практически волокут под руки молодого человека, причем не куда-нибудь волокут, а к своей опасной машине.
То ли сыграли свою роль пары бурбона, то ли автоматически сработал инстинкт выцарапывания из рук ментов всего живого, то ли вид молодого человека, выхваченного мертвенным светом банковской вывески, то ли все вместе сработало, но и доли секунды у меня не ушло на то, чтобы оказаться на пути у этой троицы и, уперев руки в боки, голосом Фрекен Бок грозно спросить: «Та-а-ак…И что случилось? И куда влечем мальчика?» (всплыли знаменитые строки: «Коммунисты поймали мальчишку, затащили в свое КаГэБэ»).
Троица покорно остановилась. Менты, слегка похожие друг на друга, а в целом очень среднестатистического и довольно усталого вида, озадаченно взглянули на меня и миролюбиво сказали: «Да вот, идти не может, сами видите, в каком состоянии…» Юный клиент, который был выше конвоиров на голову и дважды шире в плечах, и в самом деле лыка не вязал ни капли и ногами почти не перебирал. Я требовательно спросила: «А что с ним?» Мент постарше потянул носом и задумчиво произнес: «Да вроде алкоголем пахнет…» Я заверила его: «Нет-нет, что вы, алкоголем — это от меня пахнет!» Старший достал фонарик и посветил мальчику в лицо. Радужки не было, только зрачки. Зато обнаружилась совершенно телячья, домашняя морда — добродушная, с редкими пшеничными усишками и бородишкой. Элегантное небрежное пижонство в дорогой чистой одежде (ополаскиватель «Ленор» для нежной кожи), с толком покоцанные берцы, тонюсенькая косичка, перехваченная канцелярской резиночкой. Косичка особо задела за живое: у меня тоже есть мальчик, много младше, он, невзирая на мои и особенно папины протесты, уже три года растит сомнительный хвост, из которого получается точно такая же косюлька.
Алкоголем от мальчика не пахло никак. А пахло молочной кухней, приятным одеколоном (ухаживает, видно, за усишками) и тяжелой обдолбанностью. Мальчик был полным зомби. На мой вопрос, куда его такого девать, менты, слегка пожав плечами, сказали, что в вытрезвитель. «Какой вытрезвитель?!» — воскликнула я, потрясенная. «Ну на «Павелецкой», видимо», — сплюнул младший мент. «Ой! Не надо! Только не надо в вытрезвитель!» — завопила я. «Хм, а куда же? На улице такой сгинет…» — «Это… А давайте, я дам денег на такси, и мы его, р-раз, и домой?!» — озарило меня. «Ага. Ну-ну. Вы вот попробуйте у него узнать, где дом-то этот, он паспорт не дает ни в какую», — мрачно сообщил младший.
Дальше началась эпопея, которая длилась примерно час, причем из четырех участников трезвыми были лишь двое. Они не просто кротко стояли и наблюдали за моими попытками разговорить зомби, но даже помогали: придерживали падающего, подсказывали наводящие вопросы, бдели на предмет потенциальной агрессивности клиента. И ни разу — понимаете, ни разу — за этот час не сказали мне: «Так, гражданочка, спасибо за участие, но нам, пожалуй, пора».
Так что мы вчетвером стояли под вывеской банка, вызнавали у вязкого мальчика адрес и выпрашивали паспорт. Сначала я была с ним ласкова и педагогична. Потом перешла на фамильярности. Потом на грубости. Потом стала с подвываниями детально описывать ему те ужасы и муки, которые ждут его в вытрезвителе (даже и не знаю, откуда у меня в голове такие гадости), да так проникновенно, что даже менты крякнули. Мальчик паспорта не давал, но начал заносчиво произносить одну фразу: «Да знаете ли вы!» Вспомнив народные рецепты, я стала тереть ему уши. Через пять минут трения мальчик стал немного говорить. Но совсем немного. Паспорт не показывал и утверждал, что у него нет дома и место ему — в вытрезвителе. Потом признался, что зовут его Дима. Потом стал падать. Мы с ментами стали на него прикрикивать в том духе, что, обдолбавшись, умный человек остается отдыхать на месте обдалбывания, а м…к идет без сознания по улицам шляться (в сердцах прибавил младший мент).
Мальчик сказал: «Хорошо, возьмите», — и протянул нам отличный толстый бумажник, набитый кредитками и немножко деньгами. Мы ему сказали: «Засунь себе обратно, у тебя паспорт просили». И так много раз. Так что я, почти как трехнутая блондинка из знаменитого ролика на YouTube, нудела: дай паспорт, паспорт дай, дай, я сказала, паспорт, дай его сейчас же.
Пришлось опять прибегнуть к растиранию ушей. Еще через несколько минут он схватился за натертые уши и взмолился совсем по-телячьи: «Ой-ой! Не надо больше, пожалуйста!» И полез в карман куртки. Оттуда стали валиться какие-то жвачки, перчатки, аудиомелочи и наконец выпал… нет, не паспорт, но айфон!
Старший мент обрадовался и говорит мне: «Вы, это, возьмите телефон, может, там есть зацепки какие…» Айфон, конечно, редкостная дрянь, в беду с ним попадать не стоит: замучаешься искать в нем обычную человеческую записную книжку, но мы нашли. У меня случилось озарение из серии «мастерство не пропьешь»: я быстро нашла букву «м», и, угадайте, кто был первым на эту букву? Правильно, «мама»!
Ну я и набрала номерочек. Там подходит молодой женский голос. Я ее аккуратненько спрашиваю: «Добрый вечер, вы мама Димы?» Она холодно: «Да, а что? А вы кто?» А я: «Да я в общем-то никто, просто так вышло, что вашего Диму сейчас повезут либо к вам домой, либо в вытрезвитель, он тут на улице. Но с ним все, гм, в порядке, в определенном смысле, просто он мало говорит». Мама Димы не потрясена и после короткой паузы сухо произносит: «Поняла. Да, мы готовы его принять». Я немножко удивилась терминологии и спрашиваю адрес. А сама — вот чудеса состояния измененного сознания! — прямо коршуном падаю на проезжую часть и прямо-таки на месте когчу такси. С шашечками. И сразу кричу водителю адрес (модное направление, кстати), а он сразу мне кричит, что пятьсот.
Тут случается какая-то почти праздничная суматоха. Машина отруливает на обочину, я диктую номер авто маме Димы, попутно понимаю, что шашечки самопальные, регион неизвестный, а водила — типичный из тех, кто сначала спрашивает сколько, а отъехав метров сто, уточняет, а где это. Но нам не до жиру. Водителю, впрочем, уже тоже. Его зовут Артур, и он говорит с акцентом, поэтому, когда в его машину два мента (один с «калашом») и нетрезвая женщина упихивают большое тело, он бледнеет сквозь загар, но перечить не смеет и только умоляет меня прокатиться с ними «туда-обратно птицей» (я малодушно отказываюсь). Я протягиваю Артуру тысячу. Пока старший мент переписывает все сведения из водительского удостоверения Артура, а также из его паспорта, мы с младшим, как обезьяны, трясем проклятый айфон, из которого уже уплыла записная книжка. Наконец опять находим номер мамы и торжественно вручаем его Артуру (он, кажется, начинает про себя молиться) вместе со строгим указанием отзвониться немедленно по доставке тела не только ей, но и ментам (их номер прилагается). Старший мент передает мне пятьсот сдачи. Попутно звоним маме Димы сообщить, что лимузин трогается. Ее последняя фраза: «Положите ему айфон во внутренний карман». Кладу. Старший напутственно хлопает Артура по капоту. Поехали!
Усталые, но довольные, мы дружно закуриваем. Я спрашиваю, как их зовут. Мы знакомимся. За час мы все подмерзли, дело сделано, можно расходиться. Я нежно глажу Игоря и Сергея по голубым катышкам свалявшихся синтетических воротников и прочувствованно говорю (что это? бурбон? совместно проведенная спасательная операция?): «Спасибо вам, мальчики!» А они в ответ: «Ну что вы, это вам спасибо, без вас мы бы не справились… Вас подвезти?» — «Спасибо, я тут через дорогу». — «Ну спокойной ночи».
Все. Это правда было. Вчера. На улицах моего города. Что это было? Не знаю.
P.S. С утра, поделившись с некоторыми опытными друзьями чудесной историей про ментов и Диму и убедившись в том, что она по нынешним временами и впрямь невероятна, я решила узнать фамилии моих героев. Чтобы прямо-таки написать им в часть благодарственное письмо. Ведь хорошее надо поддерживать? За день спортивного сидения на телефоне мне не удалось дозвониться до местного отделения УВД. Там никто и никогда ни по одному номеру не снимал трубку. Вообще.
Но менты были, правда. Я трогала их своими руками. Мы отправили Диму к маме. Это быль.