Любовь к небоскребам – от комплекса неполноценности
Октябрь 23rd, 2017
Люди, которым очень хочется построить небоскреб, – это вчерашние Бобчинские: советские провинциалы, пообтесавшиеся в столицах, заработавшие деньжонок или сделавшие карьеру на госслужбе.
Вчера, 22 сентября, у нас в Петербурге власти окончательно решили вопрос о строительстве небоскреба высотой 403 метра. Здание, давно уже прозванное в народе газоскребом, поскольку возводить его собирается «Газпром», будут строить, несмотря ни на какие возражения общественности. Смольный не смущает то, что этот сверхсовременный проект плохо вписывается в исторический облик уникального города, сумевшего пронести свое архитектурное своеобразие через сложный ХХ век с его войнами, репрессиями, кадровыми чистками и расчистками территорий под массовое жилищное строительство.
[Проект Газпром-сити в Санкт-Петербурге. Фото: Интерпресс / PhotoXPress.RU]
Впрочем, об архитектурном облике я писать не буду. Об этом уже несколько лет непрерывно говорят многие питерские журналисты и деятели культуры. Меня, как исследователя, занимающегося проблемами модернизации, заинтересовало другое – то, с какой страстью у нас в последнее время стремятся воздвигать гигантские «фаллосы». Ведь проблема газоскреба – не единственная проблема такого рода в Петербурге. Высотки втыкают в самых разных местах, просто масштабы их несопоставимы с газоскребными, а потому о них меньше пишут.
В Москве высотных зданий еще больше. Не буду опять-таки рассуждать об архитектурном облике (возможно, у москвичей нет тех возражений против подобного строительства, которые накопились у моих земляков), но сам феномен непреодолимой тяги бизнеса к высоте трудно оспорить.
И вот, задумавшись о причинах нашего небоскребного зуда, я вдруг вспомнил о том, как двенадцать лет назад впервые попал в Нью-Йорк. Коллега, с которым мы вместе прошлись по Манхэттену, вдруг спросил: «Ну почему они так высоко строили?» Я начал бурчать что-то из школьных учебников насчет дороговизны земли в центре больших городов. «Это понятно, – ответил он. – Но почему настолько высоко?»
И вправду, объяснить масштабы Empire State Building одним лишь желанием сэкономить на покупке земельного участка вряд ли возможно. Лезть на такую высоту, пожалуй, дороже, чем прикупить пару соседних кварталов. Причина небоскребного зуда – в чем-то другом.
Чтобы понять это, стоит обратить внимание еще на один любопытный факт. В Европе по-настоящему высоких небоскребов нет. Есть кое-что в Лондоне, есть в Париже на Монпарнасе, есть деловой центр Франкфурта, в Барселоне недавно местный водоканал соорудил для себя нечто фаллическое. Но все это более-менее соразмерно общему архитектурному фону.
В США за небоскребы активно взялись в первой половине ХХ столетия. Продолжили строить и во второй. Но затем успокоились. Недавно еще самый высокий небоскреб планеты находился в Чикаго (Sears Tower), а сегодня он занимает лишь третье место, да и его, похоже, не удержит.
Каковы же великие небоскребные державы XXI века, если американцы и европейцы из гонки выбыли?
На сегодняшний день лидирует небоскреб, построенный в Тайбее (Тайвань). Однако лидерство это формально, поскольку его уже обошла строящаяся «Дубайская башня» (Объединенные арабские эмираты). Когда ее закончат, ОАЭ примут лидерство. Но, судя по всему, ненадолго, поскольку уже существует проект строительства небоскреба высотой в милю на территории Саудовской Аравии. В сравнении с ним наш будущий петербургский «Охта-центр» (таково официальное название газоскреба) – просто конура какая-то.
Ко всему этому можно добавить еще и строительство небоскреба в южнокорейском Сеуле, которому, правда, на первое место уже никогда не выйти. А башни-близнецы Petronas, расположенные в Куала-Лумпуре (Малайзия), сейчас уже фактически «полный отстой». И не верится даже, что еще в миллениум они считались чудом света, достойным того, чтобы снять там триллер с Шоном Коннери и Кэтрин Зетой-Джонс.
Для полноты картины замечу также, что в мире есть еще пяток заметных небоскребов. Все они расположены в Китае. Одним по-настоящему высотным зданием отметилась Индия. Может, я что-то и упустил, но общая картина размещения небоскребов по планете, думаю, верна.
Что все это означает? Пожалуй, то, что строительство небоскребов, – отличительная черта развивающихся стран. Наряду с авторитарными режимами и коррупцией. Как только государство попадает в разряд развитых, оно демократизируется, снижает масштабы воровства и отказывается от гигантомании.
В принципе понятно, пожалуй, и то, почему именно развивающимся странам хочется скрести небо. У них есть комплекс неполноценности. Они ужасно завидуют странам развитым и хотят, чтобы их заметили в цивилизованном мире. Небоскреб – это примерно как знаменитая фраза из «Ревизора»: «Я прошу вас покорнейше, как поедете в Петербург, скажите там всем вельможам разным, сенаторам и адмиралам, что вот, ваше сиятельство или превосходительство, живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский».
Люди, которым очень хочется построить небоскреб (именно небоскреб, а не что-либо иное), – это вчерашние Бобчинские: советские провинциалы, пообтесавшиеся в столицах, заработавшие деньжонок или сделавшие карьеру на госслужбе. Они не знают иного способа прославить давший им пристанище город и искренне полагают, что с небоскребом – всегда лучше, чем без небоскреба. Глядишь, Петербург займет свое достойное двести двадцать пятое место в ряду, начинающемся с великого города Эр-Рияда.