Касьянов о деле ЮКОСа: Такое масштабное хищение невозможно
Январь 16th, 2018
Черным выдался понедельник 24 мая 2010 года для суда и прокуратуры, занимающихся делом Ходорковского — Лебедева. В Хамовнический суд пришел первый свидетель защиты — бывший премьер российского правительства Михаил Касьянов… Пришел по собственной инициативе, без всяких повесток и уговоров. Пришел и рассказал столь много интересного и столь щепетильного из истории «дела ЮКОСа», что судья весь день после его ухода смотрел перед собой обалдевшими глазами, а прокуроры то и дело выбегали из зала…
День двести восьмой
— Приглашайте… — растерянно бросил судья защитникам, когда те сообщили ему, что Касьянов уже в здании суда. Бывший премьер вошел в зал и встал за свидетельскую трибуну. Поняв, что дело набирает опасные обороты, в атаку ринулся прокурор Лахтин:
— Пусть защита укажет страницу дела, которая соотносится с этим свидетелем! На что мы тут будем тратить часы, допрашивая это лицо?! ИЛИ МЫ БУДЕМ ТЕРЯТЬ ВРЕМЯ?!
Судья Данилкин сидел с опрокинутым лицом.
— Начинайте… — еще растеряннее бросил он защитникам, и допрос стартовал. Первым делом Касьянов напомнил, что, будучи председателем правительства с 2000-го по 2004 год, то есть в инкриминируемый подсудимым период хищения нефти, ничего об этом «хищении» не знал, как и об уходе от налогов…
— Я регулярно проводил совещания с руководителями ведущих нефтяных компаний, в том числе с Михаилом Ходорковским. В стране в тот период было девять крупных нефтегазовых компаний. ЮКОС был среди середняков или даже в верхней половине этой девятки по платежам в бюджет на тонну добытой нефти и по общему объему добычи нефти. То есть ЮКОС был в числе крупнейших налогоплательщиков… Я не помню случая, чтобы кто-то из нефтяных компаний, в том числе ЮКОС, завышал или занижал экспортные цены. Не доходило до меня и сведений о проблемах, связанных с нарушением технологии добычи нефти или с неуплатой налогов…Что же касается хищения 350 млн тонн нефти, так этот объем сопоставим с ОБЩИМ объемом добычи ЮКОСа! Говорить о хищениях такого масштаба?! Мой ответ — однозначно НЕТ! Такое масштабное хищение просто невозможно…
Лахтин, не помня себя, отписывался по аське… Прокурор Ибрагимова демонстративно кашлянула, глядя на судью. Еще раз кашлянула. Судья пытался ее понять, обменялся с ней взглядом, увидев, что на такую «беседу» смотрит кто-то из публики, Данилкин от прокурора отвернулся… Тогда Ибрагимова решилась высказаться вслух:
— Ваша честь! Ваша честь, обратите внимание на то, как ставятся вопросы. Они ставятся НЕКОРРЕКТНО, звучат ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ или НАВОДЯЩИЕ ВОПРОСЫ! Прошу корректировать вопросы защиты!
Судья ничего не ответил. Не прошло и получаса после начала допроса экс-премьера, как он попросил двухминутный «технический перерыв» и ушел в свою комнату, в которую к нему стали быстро стекаться сотрудники суда…
Защита переходит к теме разногласий между Ходорковским и руководителями государства по поводу деятельности ЮКОСа.
Вопрос: что об этом известно экс-премьеру?
— До 2003 года таких разногласий я не замечал. Но в начале 2003 года не только ощущение, но и конкретное понимание того, что напряжение такое существует, у меня появилось. Я оказался участником того совещания с участием президента Владимира Путина в Кремле на встрече с крупными предпринимателями, когда обсуждался вопрос о борьбе с коррупцией в стране. От имени РСПП с докладом выступал Михаил Ходорковский, и во время этого обсуждения Ходорковский обозначил, что существуют сделки, которые очевидно носят коррупционный характер, назвав в качестве примера сделку по покупке «Роснефтью» компании «Северная нефть». Реакция президента была чрезвычайно удивительной для меня и для всех присутствующих. Президент в очень резкой форме отреагировал на это высказывание Ходорковского и в резкой форме заметил ему, что якобы его компания была приватизирована также не очень чистым образом. С того времени (это был февраль 2003 года) в России появилось ощущение того, что власть начинает давить на бизнес. С того времени — чуть позже — начались и мои разногласия с Владимиром Путиным в части проведения политики по этим вопросам…
При этих словах прокурор Ибрагимова что-то надменно вслух произнесла… Судья же в момент этого рассказа вообще опустил голову… А защитник продолжал:
— Михаил Михайлович, вы подчеркнули, что деятельность ЮКОСа не отличалась от деятельности других нефтяных компаний. В этой связи можете объяснить начавшееся в 2003 году преследование ЮКОСа, сначала как не выполняющего свои обязательства налогоплательщика, а потом и уголовное преследование руководителей компании?
— У меня лично есть однозначное понимание на этот счет. Когда после эпизода в феврале 2003 года началось напряжение между президентом Путиным и компанией ЮКОС, когда в июле 2003 года был арестован Платон Лебедев, это было очень вредным шагом с точки зрения экономической политики, с точки зрения развития предпринимательства и привлечения инвестиций в Россию. Поскольку к деятельности председателя правительства впрямую не относится взаимодействие с Генеральной прокуратурой, я обратился к президенту Путину с просьбой пояснить, почему такие вещи происходят. Президент дважды отказывался поддерживать такой разговор, отвечать на мой вопрос, но потом, на третий или четвертый раз, он сказал примерно следующее. Что ЮКОС финансировал политические партии — не только СПС и «Яблоко», которые он, президент, разрешил им финансировать, но также и коммунистическую партию, которую он, президент, не разрешал им финансировать. Я не стал развивать этот разговор, потому что для меня этот ответ был чрезвычайно удивительным по двум причинам. Первое. Для меня было удивительно, что разрешенная законом деятельность частных компаний по поддержке политических партий, оказывается, требует еще секретного одобрения президента. И второе. О финансировании партий я услышал от президента в ответ на вопрос, почему Платон Лебедев находится в тюрьме (!). После этого у меня сформировалось однозначное мнение о том, что арест Лебедева является политически мотивированным. Уже осенью, после ареста Ходорковского, мои попытки поговорить с президентом Путиным о неприемлемости таких вещей наталкивались на его нежелание обсуждать. Ответ был простой: «Генеральная прокуратура знает, что делает». В итоге, безусловно, к концу 2003 года у меня сформировалось однозначное убеждение, что оба — и Ходорковский, и Лебедев — арестованы и находятся под подозрением по политически мотивированным основаниям. Свои протесты в этом плане я выражал публично, что в том числе явилось одной из причин моих разногласий в нашей совместной деятельности, моей как председателя правительства и Владимира Путина как президента…
— А у вас были какие-то обсуждения с кем-то из руководства правоохранительных органов по поводу вот этой всей ситуации?
— Я попросил первого замгенпрокурора Бирюкова разъяснить мне, какие претензии предъявляются к ЮКОСу (это был ноябрь-декабрь 2003 года). Его пояснения: якобы неуплата налогов. Но ведь существовавшие и существующие законы позволяли тогда нефтяным компаниям использовать зоны с льготным налогообложением, мы, правительство, только начинали внедрять законы, изменившие систему налогообложения… Они были внесены в декабре 2003 года. И вот, услышав из уст Бирюкова эти объяснения, я понял, что опять обвинения являются искусственными: получилось, что еще до принятия новых законов о налогообложении компании предъявляются обвинения в уходе от налогов…
Вскоре вопросы защита исчерпала. Подсудимые сообщили, что у них тоже не будет вопросов к Касьянову. Хоть Лахтин с Ибрагимовой и возмущались, но вопросы к премьеру обнаружить в себе не смогли. Вопросы появились лишь у недавно введенного в процесс прокурора Вячеслава Смирнова. Среди прочего он поинтересовался, в связи с чем в России было отменено льготное налогообложение, «случайно не в связи с тем, что некоторые крупные предприятия уклонялись от уплаты налогов». Касьянов мнение обвинителя не разделил, еще раз подчеркнув: налоги платились в соответствии с существовавшими законами…
Больше вопросов у прокурора не было.
— Вы свободны! — нетерпеливо кинул Касьянову судья. И первый свидетель удалился из зала суда. На его допрос ушло ровно два часа… и обвинения как не бывало. Весь оставшийся день защита исследовала бумажные доказательства. Но впечатленный приходом и выступлением Касьянова судья эту информацию, видимо, уже переварить не мог. Широко открыв глаза и подперев рукой щеку, он смотрел прямо перед собой…