Интернаты для умственно отсталых превратились в концлагеря
Январь 14th, 2018
Душераздирающий скандал произошел в Одесской области, в Новосавицком психоневрологическом интернате, где содержатся душевнобольные от совершеннолетия и до смерти.
Как выяснилось, для некоторых из них смерть наступала гораздо раньше отмеренного природой срока.
В августе здесь внезапно умер 38-летний инвалид Юрий Вовченко. Его испуганные товарищи дозвонились одесским правозащитникам с криками спасти остальных.
За последние годы три десятка крепких молодых мужчин – от 19 до 40 лет – действительно “переехали” из этого интерната на погост.
Ни в одном из случаев расследование не велось. Тела умерших, кроме Юрия Вовченко, не вскрывались. Часть контингента интерната, около ста человек, вообще бесследно исчезла.
Главное управление МВД Украины в Одесской области по факту происходившего в Новосавицком возбудили сразу два уголовных дела.
Что за мор выкосил здешних пациентов? Куда пропали одни и почему другие отправлялись пачками на тот свет?
Больные обвиняют во всем санитаров. “МК” провел собственное расследование.
Август этого года в Одессе, как и в Москве, выдался невыносимым. Плавился асфальт – +45. Только на берегу Черного моря можно было вздохнуть свободно. Но Великомихайловский район Одесской области, где расположен Новосавицкий психоинтернат, не то место, честно говоря, посетив которое, хорошо отдохнешь.
Поздно вечером одиннадцатого августа у главы общественной одесской организации “Комитет по борьбе с преступностью и коррупцией” Алексея Косырева раздался звонок по мобильному.
– Помогите, товарища убивают на наших глазах, – звонившего звали Андрей Баранов, он был пациентом или, точнее сказать, жильцом интерната для душевнобольных, печально известного в здешних краях Новосавицка.
“Будешь себя плохо вести – отправим в Новосавицкий”, – название это давно уже стало нарицательным, страшилкой для одесских шизофреников.
“Кто в Новосавицк уехал, назад не вернется. Санитары там за плохое поведение заводят в котельную – раз, и нет человека”, – поведали “МК” “клиенты” других домов призрения.
Мало ли о чем откровенничают психи? У одного мания преследования, у другого – бред, у третьего – галлюцинации. Поэтому и рассказы их – нередко изобилующие кровавыми подробностями – интереса у правоохранительных органов обычно не вызывают.
Но выходит, что иногда и они – чистая правда.
“Юру били. Палкой били. Он сам был виноват. Он первый полез на одного нашего, хотел телевизор на другой канал переключить, а по нему “Ментовские войны” показывали, и все смотрели. Мы не дали ему переключить. Юра разбушевался, и его скрутили санитары. Они привязали его к кровати железной проволокой. Били целый вечер без передышки. Юра лежал, у него распухли руки, ребра были переломаны. Потом он дышать перестал, и его куда-то отнесли, мы не знаем куда, приезжайте, а то его, мертвого, спрячут, и мы ничего вам не докажем”, – человек на том конце трубки заикался и спотыкался на каждом слове, как пьяный.
“12 августа уже в 7 часов утра выехали в район”, – рассказывает Татьяна Макарова, правозащитница.
Трупа Юрия Вовченко в интернате не оказалось.
Впрочем, не было его там и живого.
Похождения трупа
Полуголые люди в клетках на улице на жуткой жаре. Тела их покрыты потом и песком, волосы всклокочены. В глазах – бессмысленность инфузорий-туфелек. Кадры документальной хроники. Куда там Гуантанамо…
Это успели заснять приехавшие в Новосавицк правозащитники. Пленки с доказательствами творившегося в интернате были приобщены к материалам уголовного дела – есть они и в “МК”.
“Где Юра Вовченко?” – спросили правозащитники у руководства интерната.
“Не знаем”. “Где-то был”. “Умер”.
“От чего умер?”
– От сердечной недостаточности, – показали вердикт главврача Григория Ткачука, который работал в этом интернате уже много лет. Смерть, судя по записям, произошла поздно вечером, у больного случился приступ.
Но в карточке Вовченко не значилось, что он страдал заболеваниями сердца. Не было там и результатов вскрытия.
– А где тело?
Тела не было тоже. Директор интерната развела руками: я вчера сама болела, лежала под капельницей, не в курсе ничего.
Пациенты же попрятались по закоулкам. Самые смелые, правда, соглашались поговорить – но больше не о пропавшем товарище, а о том, что в их жизни происходит.
Пенсию не отдают. Должны нам отдавать 25% на руки, остальное уходит в интернат за то, что мы здесь живем. У меня пенсия 187 гривен (около 600 рублей по российским меркам) – я эти деньги
не вижу, – рассказал на камеру один из наиболее дееспособных жильцов.
“Конфет и сигарет купить не на что”, – хором пожаловались другие.
Это были “цветочки”. Правозащитники также выяснили, что в жару инвалидов персонал заставляет по 12-16 часов в день пахать на приусадебных участках. Платят за это 21 гривну в месяц – сто наших рублей. Кто отказывается работать – сажают в карцер, на хлеб и на воду.
“Нас как лохов работать заставляют, а если на работу не вышел, запугивают котельной и бьют”, – рассказал “МК” по телефону здешний обитатель Сергей С.
Конечно, для иностранцев откровения душевнобольных, возможно, показались бы адом. Но для Украины (да и для России, если честно) подробности проживания в Новосавицком выглядели вполне обычным явлением – да, заставляют работать, сажают в карцер, обижают, но кому сейчас легко?
Санитары же наперебой уверяли, что относятся к своему контингенту гуманно. Насчет избиений – больные врут. Трудотерапия на огородах лечит. А в клетках люди сидят, потому что по режиму им положено гулять, а без клеток они разбегутся. Ну куда все-таки делся новопреставленный Вовченко?
Искать его тело правозащитники отправились на кладбище. Навстречу им шел один из местных – с веревкой и лопатами. На вопрос, откуда он, сказал, что с похорон Юры. “Велели закопать, а потом раскопать”. Ватага больных сзади тащила на вытянутых руках грубо сколоченную домовину. “Кого тащите?” – “Юрку”.
“Кем-то было принято решение сделать вид, будто никаких похорон вовсе не было, чтобы все было шито-крыто”, – рассказывает Алексей Косырев, правозащитник.
Сотрудники интерната доказывали: “Из-за шумихи мы просто не успели довезти покойника в гробу до морга”.
– Слава богу, мы подоспели вовремя и успели снять на видео, как несут Вовченко с кладбища, – продолжает Косырев.
“Я давала распоряжение его хоронить? Да вы что? Этого не было! У меня куча свидетелей! Позовите сюда дежурную медсестру!” – возмущалась директор Валентина Ивановна с говорящей фамилией Стукало.
“Все можно проверить, поднять документы, – кричала директор. – У меня такое произошло впервые. И зачем вы говорите, что что мой подопечный умер от побоев?” – слова ее звучали искренне. Директор бросала трубку телефона, когда ей звонили с просьбой дать комментарии. Обижалась на правозащитников, которые слушают невменяемых и не слушают здоровых.
Даже Станиславский сказал бы: “Верю!”
Однако, когда гроб вскрыли, правда оказалась очевидной – свежие комья земли на изуродованном теле, на простыне, которой был накрыт умерший.
Вместо лица и тела – фиолетовое месиво.
В смерти Юрия Вовченко попытались обвинить… Андрея Баранова. Того самого, который первым забил тревогу. Кое-кто из жильцов интерната даже дал показания, что лично видел, как тщедушный Андрей в закрытом карцере отдубасил здоровяка Юру. Где же в это время были санитары, которые должны были разнять дерущихся?
– Санитары были очень заняты, – прятали “доносчики” глаза.
Впрочем, версия эта сразу выглядела нелепо – зачем в таком случае Андрею поднимать скандал? И зачем руководству понадобилось прятать труп Вовченко – ведь не Баранов же его в итоге приказал тайно закопать.
На этот вопрос директор ответить не смогла.
К чести местных правоохранительных органов, скрывать случившееся они не стали – директора интерната Валентину Стукало сняли с должности, милиция возбудила уголовное дело и в отношении врача, который распорядился похоронить убитого, не сообщив о его смерти в милицию. Губернатор Одесской области Эдуард Матвийчук собрал комиссию для расследования этого случая и потребовал проинспектировать все без исключения подобные заведения.
В интернат нагрянули с проверкой…
И в ходе нее вдруг выяснилось, что по спискам на довольствии в Новосавицком числятся 220 человек. Реально же здесь обитают всего… 120 постояльцев.
Где остальные? То ли их тоже похоронили, то ли все сбежали.
Украина загудела. Происшествие со смертью Вовченко отошло в сторону. “Сотня душевнобольных исчезли из Новосавицкого гетто!” – пестрели заголовками передовицы газет.
Через месяц “мертвые души” из Новосавицка обнаружились… в соседних селах. Они действительно удрали из родного интерната, где, по их собственным словам, “били и закалывали”, нанялись батраками.
То, что это сбежавшие обитатели психдома, возможно, представляют угрозу для общества, хозяев ферм особо не волновало. Как, собственно, и руководство Новосавицкого – те даже не пытались кого-то отыскать.
Но далеко не все беглецы, кстати, обнаружились целыми и невредимыми.
Правозащитница Татьяна Макарова размахивает передо мной стопкой исписанных убористым почерком листов бумаги.
На них фамилии тех, кто скончался в Новосавицком за последние годы – при двух директорах, которые за это время сменились. Почти все погибшие, их тридцать человек, люди очень молодые.
2004 год: Иванищев – 25 лет, Гончарук – 19 лет, Шуляков – 21 год; 2005 год: Кноссе – 28 лет, Николаенко – 25 лет; 2006 год: смотрите, тоже ни одного старика в списке, за первые полгода 2010-го умерли уже семь – от чего? “Ни в одном из случаев расследование не провели, этих людей похоронили так же, как и Вовченко”, – возмущена Татьяна Макарова.
Хотя по документам все было чисто – у всех идеальные свидетельства о смерти, с диагнозами, поставленными доктором Ткачуком, на первый взгляд, к ним не подкопаешься: “острая сердечная недостаточность”, “цирроз печени”…
На версии об эпидемии “цирроза”, выкосившей три десятка душевнобольных, и решили остановиться. Остальные трупы не эксгумировали.
Ведь если бы вдруг выяснилась другая, нелицеприятная причина столь массовой гибели обитателей интерната – слишком большие головы полетели бы за недогляд и халатность…
А так отделались только директором и главным врачом.
Между прочим, даже уволенные, они и до недавнего времени находились на своих рабочих местах – желающих занять их места просто не нашлось.
По подозрению же в нанесении тяжких телесных повреждений Юрию Вовченко, повлекших за собой его смерть, был задержан Юрий К., рядовой санитар.
Он признался, что закрыл Вовченко в карцере, потому что тот сильно буянил – его пришлось утихомиривать. Видимо, перестарался. Виновным себя санитар не признал.
Честно говоря, на первом допросе этот самый Юрий К. по своему виду и поведению мало чем отличался от своих подопечных.
“Мы все стоим в очереди за смертью!”
“Много лет в этом месте творилось непонятное, что нашло отражение в фольклоре пациентов других психиатрических лечебниц: “Из Новосавицка живыми не возвращаются” – но ни общественности, ни правоохранительным органам не было дела, что же там такое происходит. “Обитатели психоневрологических домов, по мнению многих, люди неполноценные, а по сути своей они бесправны, их никто не защищает”, – уверена правозащитник Татьяна Макарова.
От таких отказываются даже собственные родители. Та же мать Юры Вовченко, когда ей сообщили о смерти сына, просила передать, чтобы его хоронили без ее участия. И далеко не всегда родители эти – спившиеся маргиналы. Слишком уж много душевных сил и духовного здоровья требуется, чтобы принять и понять человека с подобным безнадежным диагнозом.
Больному обществу душевнобольные не нужны.
Официальным опекуном их является государство, как на Украине, так и в России, ПНИ – закрытые психоневрологические интернаты в забытой глуши, от ХХI века подальше, маленькие “рабовладельческие” империи.
Там пьянство чередуется с припадками, там лечат медикаментами, которые устарели полвека назад и годятся разве что на то, чтобы “вырубить” буйных.
Там постоянные драки, насилие по отношению друг к другу, в том числе и сексуальное. “Меня насиловали, и я буду насиловать”, – признавался правозащитникам 18-летний мальчик, попавший в интернат из психушки, где он провел все детство.
Эти люди не способны существовать на воле, принимать самостоятельные решения, нередко и осознавать себя – подчас они просто опасны. Но и охраняют их далеко не лучшие представители нашего общества.
– А что ты хочешь? Думаешь, нормальные, устроенные в этой жизни пойдут санитарами в психушки? – согласился анонимно прокомментировать эту ситуацию один из российских психиатров. – К нам приходят либо те, кому деваться некуда, либо потенциально способные на агрессию, которые хотят властвовать над беспомощными. Мы вынуждены соглашаться и на такие кандидатуры. Потому что особого выбора нет. И даже те из младшего персонала, кто вполне адекватно себя ведет, со временем становятся более жестокими и бесчувственными. Иначе тоже слетит с катушек. Психологической разрядки нет, зарплата маленькая, все время варишься в этом котле безумия… Надо иметь очень крепкую нервную систему и сильный интеллект, чтобы как-то сопротивляться этому. Обычные люди не виноваты в том, что однажды они могут стать зверями по отношению к тем, кто находится под их присмотром, в их полной власти…
– Один из наших инвалидов, совсем молодой парень и вполне вменяемый, очень больно высказался о будущем себе подобных: “Мы все стоим в очереди за смертью”, – продолжает Татьяна Макарова.
До старости люди с психиатрическими диагнозами, особенно те, кто заболел молодым, доживают редко. Изготовление гробов про запас было любимой забавой в том же Новосавицком интернате. Молодые инвалиды, по воспоминаниям очевидцев, сами себе строгали домовины. Так же загодя выкапывали они себе и могилы. Это было в порядке вещей. И никого до убийства Вовченко не волновало.
И так ли уж бесчеловечен был Гитлер, лишавший неполноценных и умственно отсталых жизни быстро и четко, чем годами, за закрытыми стенами государственных учреждений, бессмысленно мучить этих людей, не имея возможности на современном этапе развития общества принять их и защитить?
Не гуманнее ли и в самом деле – тихо умерщвлять, а не тихо добивать в карцерах?
По крайней мере, в этом будет гораздо меньше лицемерия.