Фельдмаршал и сержант: первый допрос Паулюса
Март 1st, 2018
Долгие месяцы в Сталинграде продолжалась агония окруженной немецкой 6-й армии. Разбитый враг не желал сдаваться и, следуя гитлеровскому приказу, продолжал бесполезное сопротивление. 31 января 1943 года был пленен командующий армией Фридрих Паулюс, которому фюрер накануне присвоил высшее воинское звание Германии – генерал-фельдмаршал. Армия осталась без командного и организующего начала, железная немецкая дисциплина рухнула, и 2 февраля немцы начали массово сдаваться в плен. А Паулюса из подвала городского универмага, где был оборудован штаб, повезли к командующему 64-й армии генерал-лейтенанту Михаилу Шумилову на допрос в Бекетовку Кировского района Сталинграда.
Все меньше остается свидетелей тех легендарных событий. О первом допросе Фридриха Паулюса, командующего одной из сильнейших немецких армий, вспоминает ветеран Великой Отечественной войны, участница Сталинградской битвы и очевидец допроса Мария Ивановна Ермакова (на снимке). Из всех участников этого знаменательного события она осталась одна.
«Генерал-лейтенант Михаил Шумилов расхаживал в небольшой комнатке строгий и суровый. Однако своего волнения ему скрыть не удалось. Стоявшим перед ним офицерам штаба он сказал привести в порядок внешний вид и приготовиться к встрече «гостей». Командарм был очень доволен, что именно его подчиненные пленили штаб немецкой армии во главе с ее командующим, и сейчас предстояло провести первый допрос Фридриха Паулюса», – рассказывает Мария Ивановна. Допрос проводил сам Шумилов, помимо него и переводчика в комнатке были офицеры штаба 64-й армии, сама Мария Ивановна тщательно записывала показания фельдмаршала.
Из штабной машины сначала вышел Паулюс – в генеральской шинели и фуражке, несмотря на мороз. Затем генерал-полковник Рудольф Шмидт и полковник Вильгельм Адам – они были в зимних шапках. Под конвоем немцы зашли в домик и, вскинув руку, выговорили привычное «Хайль, Гитлер!». «Здесь нет Гитлера, – громко одернул офицеров Шумилов – Приветствуйте, как положено!» Паулюс прислонил руку к фуражке. После чего у немцев потребовали предъявить документы.
– Верно ли, что вам присвоено звание генерал-фельдмаршала? – спросил Шумилов. – Здесь значится чин генерал-полковника.
– Вчера по радио был получен приказ Гитлера о присвоении господину Паулюсу звания генерал-фельдмаршала, – официально подтвердил генерал Шмидт.
– Я могу доложить Верховному Главнокомандующему о том, что войска моей армии пленили генерал-фельдмаршала Паулюса? – спросил Михаил Шумилов.
– Да! – прозвучало в ответ.
– Жизнь, безопасность, мундир и ордена вам сохраняются, – объявил плененным командарм Шумилов, – Прошу ответить мне, почему вы не приняли ультиматум, подписанный представителем Ставки Верховного Главнокомандования генерал-полковником артиллерии Вороновым и командующим Донским фронтом генерал-лейтенантом Рокоссовским, когда было предложено вам сложить оружие.
– Русский генерал поступил бы так же, как я. Я имел приказ драться и должен был его выполнить, – последовал ответ Паулюса.
– И, как видите, напрасно. Какие мотивы послужили для сдачи оружия сейчас? – продолжал допрос Шумилов.
– Мы не сложили оружие, мы выдохлись, дальше драться не могли. После того, как ваши войска вклинились и подошли к остаткам наших войск, не осталось боеприпасов, нечем было защищаться, не осталось продовольствия. И поэтому борьба была прекращена.
– Вы отдали приказ южной группировке сложить оружие?
– Я не отдавал этого приказа, – отрицал Паулюс.
– Этот приказ при нас был отдан генерал-майором Роске, – уточнил присутствовавший на допросе генерал-майор Иван Ласкин, участвовавший в пленении фельдмаршала.
– Вы утвердили приказ о сдаче оружия? – спрашивал Шумилов.
– Нет. Роске сделал это самостоятельно. Я не командующий южной и северной группировками, части находятся не в моем подчинении. Господин Роске принял решение сложить оружие, – рассказывал Паулюс.
– Северной группировке вы приказали сложить оружие?
– Нет.
– Тогда прошу отдать такой приказ, – продолжил Шумилов.
– Я не имею права отдавать такого приказа, – отказывался Паулюс.
– Как же не имеете права? Ведь вы же командующий.
– Я не могу не подчиненным мне войскам отдавать приказ о капитуляции. Я надеюсь, что вы поймете положение солдата, поймете его обязанности.
– Но военачальник может приказывать своим подчиненным прекратить борьбу, когда он видит, что солдаты напрасно гибнут, что это ведет к бессмысленному уничтожению людей, – настаивал Шумилов.
– Это может решить тот, кто непосредственно остается с войсками. Так и получилось с южной группировкой, в которую я попал случайно, – обреченно сказал Паулюс.
Спустя время Фридрих Паулюс все же подпишет вместе с 50 пленными генералами «Союза немецких офицеров» призыв «К народу и вермахту». В нем военнопленные генералы призывали народ немедленно покончить с войной, объединиться в борьбе против Гитлера и Гиммлера, против их губительного режима, толкающего Германию на верную гибель. А тогда, в конце Сталинградской эпопеи, Паулюс только начинал раскаиваться в античеловечной сущности нацистского режима.
Пока шел допрос, на улице скопилось много военных и журналистов – все хотели вживую увидеть пленного Паулюса. Паулюс попросил его не фотографировать, на что Шумилов ответил: «Вы снимали наших пленных и показывали всей Германии, мы сфотографируем вас одного и покажем всему миру», после последовало разрешение фотографам запечатлеть допрос.
После допроса Шумилов предложил пленным пообедать. Паулюс ответил, что сядет за стол, только если к ним присоединится русский генерал. Шумилов согласился. Вскоре пленного генерал-фельдмаршала Паулюса отвезли в штаб Донского фронта. Именно так была поставлена точка в одной из самых тяжелых битв Великой Отечественной.
Спустя годы, когда у генерал-полковника Михаила Шумилова спрашивали, какой день был радостным для него в Сталинграде, герой битвы на Волге всегда отвечал: «31 января 1942 года, когда передо мною сидел Паулюс, первый генерал-фельдмаршал гитлеровской армии, взятый в плен Красной Армией – точнее, 64-й армией».
События того зимнего дня на всю жизнь запомнились сержанту Марии Ермаковой. Паулюса она вспоминает высоким, исхудавшим, спокойным, с какой-то обреченностью в глазах. А на вопрос, что она испытывала, когда видела человека, командовавшего армией, уничтожившей десятки тысяч людей, нет, она не говорила о мести и суде, она говорила о радости за Победу.