Девушка-Маугли “каменных джунглей”…
Январь 9th, 2018
Посреди каменных джунглей, в центре Ростова-на-Дону, выросла девочка-Маугли. У неё бравый голос с оптимистическими нотками, а фотоаппарат ловит другое – искреннюю грусть, зажатость, страх подвоха
В аппарате уполномоченного по правам ребёнка в Ростовской области к Ольге Собур прикипели душой, называют её симпатичным по натуре человеком, но и там признают: она – Маугли. Толком не умеет общаться, то резка, то без нужды секретничает, отвечая на иные вопросы: «Ни да ни нет – понимайте, как хотите», «не скажу».
…В середине января, вскоре после окончания каникул, Ольга Собур шокировала для начала учителей обычной ростовской средней школы (№ 69), а после и многих в Ростове. Выяснилось: у 21-летней девушки, выросшей не в тайге, не в забытом богом хуторе, а в сердце города-миллионника, не только нет ни единого документа – ни паспорта, ни свидетельства о рождении (последнее, правда, было, но давно потерялось), она нигде не зарегистрирована, не приписана ни к одной поликлинике. Оля ещё и ни дня в своей жизни не ходила в школу. Собственно, учителей и попросили принять её в первый класс.
«Торговала благодаря калькулятору»
Откровенно говоря, ответ на вопрос – как же такое могло произойти, – не в чём-то потустороннем, а в обычной непутёвости.
– Понимаете, я не могу сейчас поднять маму из могилы и спросить: «Почему ты меня в школу не отдала?» – категорично говорит она. – У меня есть старшая сестра (разница в возрасте между сёстрами – 15 лет), она иногда заговаривала о школе, но мама этого в голову не брала.
…Вкратце история такова: поначалу жизнь была терпима, «мы жили втроём – мама, я и папа». Но мать начала попивать, постепенно у мусорного ведра скапливалось всё больше пустых бутылок. Папа «поддержать компанию» не отказывался, потом исчез. Когда Оле исполнилось 6 лет, мать зачем-то продала пусть не роскошную (1-комнатную, в хрущёвке), но всё же собственную квартиру. Семья переехала сначала к одним родственникам, затем к другим, в итоге осела в съёмном жилье.
– Мама пила то больше, то меньше, – рассказывает Оля. – Работала она на несколько киосков у Ворошиловского моста – на выезде из города. Была дворником – мела проспект, грузчиком – из машины до ларька перетаскивала ящики с пивом, коробки с сигаретами. Лет с 10 я ей помогала. Такие пластмассовые ящики, на 20 бутылок, брала и тащила. Тяжёлые, говорите… Но видите же – всё нормально, я жива.
Постепенно мама всё больше сдавала, всё реже выходила на работу.
– У неё болели ноги, – вспоминает Ольга, – потихоньку я начала торговать в одном из тех ларьков. Читать и писать меня понемногу научили бабушка и сестра. Бабушка тогда была ещё жива, но у неё сердце очень болело. От всякой неприятности за таблетки хваталась. Вот никто ей обо мне, что в школу не хожу, не говорил. Жалко, расстроилась бы…
Переспрашивает: «Как я торговала, не умея считать? Научилась пользоваться калькулятором, он всё за меня делал. А потом я сама наловчилась и стала сносно складывать и вычитать». И зарабатывать.
Когда девочке было 15, матери не стало.
– Года за полтора до того я начала снимать отдельную комнату себе и отдельную – маме. Время от времени она приходила, говорила: «Оля, мне нужна денюжка» или «Оль, мне бы покушать». Да, мне помогала сестра, ещё часть продуктов я покупала на свои деньги. Готовила кушать, у меня ведь это получается очень вкусно! Могу приготовить всё, что хотите, – суп, борщ, котлеты, пельмени домашние леплю… – О том, что она умеет, Оля говорит с улыбкой и бойко, а затем о маме – опять невесело… – Я готовила, покупала маме одежду: она обычно носила гамаши, длинный свитер, в холод – пальто, сапоги.
Однажды вечером мать пришла, попросила кое-что из тёплой одежды: Ростов как раз накрыла волна холодов.
– Может, и выпила, – отворачивается Ольга. – А на следующий день сестра позвонила мне и сказала: «Мама умерла».
Утром изрядно выпившую женщину нашли замёрзшей насмерть за теми самыми ларьками, вокруг которых она многие годы мела.
В планах – таблица умножения
Сейчас, когда эта история получила огласку, вокруг вопроса «кто виноват?» ломают копья. В аппарате уполномоченного разводят руками: дескать, отследить судьбу ребёнка, который нигде не числится, не появляется ни в школе, ни в поликлинике, невозможно… Впрочем, там же говорят: совсем не исключено, что в Ростове нет больше таких же, всеми забытых, неучтённых, ненужных, получается, детей.
Ольге Собур повезло: после смерти матери её приняла в свою семью сестра. Два года назад девушка ещё и встретила любовь – паренька, который теперь уговаривает её учиться.
– Ну, мне немного стыдно, что пишу эсэмэски с ошибками, – совершенно искренне говорит она.
…В школе 21-летняя первоклассница уже три недели трудится по индивидуальной программе – нет, с первоклашками на уроках не сидит, вместо этого приходит на продлёнку к учителю начальных классов Ларисе Скляровой. По словам той, на урок её необычная ученица ни разу не опоздала, в сумке всегда отточенные карандаши. Что до успехов – Ольга за это время научилась делить слова на слоги, переносить слова при письме. Загвоздкой ещё остаются уравнения (вроде х + 5 = 7). «Но прогресс есть», – уверяет Склярова. В ближайших планах – правила о безударных гласных и таблица умножения, которую девушка не знает вообще. Если же говорить о более дальней перспективе, в школе надеются к июню пройти с Олей всю программу первого класса, а ещё через год и всей начальной школы.
– О дальнейшем говорить пока рано. Хотя цель, конечно, – аттестат об окончании 9 классов, – говорит Лариса Склярова.
«Дальний прицел» самой Оли – выучиться на парикмахера. Впрочем, на днях в этой истории на хорошую новость стало больше: в одном паспортном столе города Ольге восстановили свидетельство о рождении, в другом – выдали паспорт.
Таких в России тысячи!
Павел Астахов, уполномоченный по правам ребёнка при Президенте РФ:
– Эта история меня совсем не удивляет. Оказывается, что таких детей, которые не умеют ни читать, ни писать, в России тысячи. Многие из них ходили в школу, но тотальная безответственность взрослых, в первую очередь родителей, выбрасывает этих детей на обочину жизни без шанса изменить её. Пора уже, как после революции, собирать по углам да по рынкам брошенных беспризорников и начать снова ликвидировать неграмотность. А если даже они попадут в детские дома, то на выходе 25% из них окажутся на учёте в психдиспансере, 18% – в наркодиспансере. Так что Ольге очень повезло, что у сестры нормальная семья и ей есть с кого моделировать свою жизнь.