Десятилетие Путина: взгляд на элиты
Февраль 11th, 2018
В российской элите сейчас происходят новые процессы. Перечислю только два, наиболее значимых.
Поп-элита
Процесс первый. Я бы назвала его “инаугурацией в элиту”. Ее в наше время производят не просто в момент назначения, после подписания соответствующего приказа. Ее производят СМИ, телевидение. Те люди, которые допущены к телевидению, становятся знаменитыми, известными, узнаваемыми. В разных сферах жизни – и в политике, и в культуре, и в науке. Необязательно самые лучшие ученые будут мелькать в кадре, необязательно самый лучший артист станет ведущим и будет узнаваемым. Узнаваемыми персонажами станут только те, кто попадет в телевизор. Возникает феномен поп-элиты. Поп – от слова популярный. Поп-элита нашего времени – это группа узнаваемый, известных людей, которых знает страна. Поп-элита – это пестрая по своему составу группа, в нее входят люди разных возрастов и профессий: бизнесмены и чиновники, ученые и спортсмены, артисты и депутаты.
Проведите опрос среди простых людей, спросите, кого они знают? Люди назовут пять-шесть политиков, десять-пятнадцать актеров и режиссеров, спортсменов, писателей, может быть 2-3 ученых. Вот эта группа популярных личностей в сознании простых людей и является элитой. Как бы вы ни формулировали вопрос, – “кто самый влиятельный?” или “кто самый популярный?” или “кому вы больше всего доверяете?” – список по всероссийским опросам всегда один будет примерно один и тот же: Путин, Пугачева, Кобзон, Аршавин, и так далее. Элитой стала теле-тусовка, а телевизор стал главным “инаугуратором” в элиту.
Не получение Нобелевской премии или “Оскара” вводят человека в элитный круг. Это только информационный повод для ТВ-эфира. Гениальный затворник-математик так и остается безвестной личностью. Выдающийся хирург может быть известен только коллегам по больнице. Выдающийся бегун остается неузнанным, если он не мелькает на экране. PR-персами становятся не лучшие по своим талантам, а лишь те, кто попал в эфир, кто эффектно выглядит, кто бойко говорит, кто обладает харизмой. При этом в профессиональном плане это может быть как человек выдающийся, так и весьма средний по своим талантам.
Элитой стали называть не правящую группу общества (как это принято в научной литературе), а тусовку, ньюсмейкеров СМИ. Поп-элита более понятна народу, чем закрытый правящий класс. Народ хочет апеллировать именно к ней, хочет вновь и вновь видеть знакомых людей. Но при этом народ хочет, чтобы эта поп-элита была носителем лучших человеческих качеств, высокой нравственности. Понятно, что эти ожидания далеко не всегда сбываются.
Долгое время слово “элита” встречалось исключительно научной литературе. И вот теперь произошла метаморфоза – абстрактной теории элит к популярному словечку, которым пользуются миллионы людей. Слово “элита” шагнуло в массы. Это требует определенной работы по переосмыслению понятия, по нагружению его добавочными смыслами, по очищению от негативного привкуса, от кавычек.
Новая аристократия
Второй процесс, про который еще почти никто не писал – это возникновение новой аристократии. Это явления для нас новое, поскольку весь двадцатый век в России среда, которая могла бы наследовать высокий статус, последовательно уничтожалась. Либо ее представители подвергались наследственной дискриминации: если ты дворянского происхождения, ты не должен был об этом нигде заявлять; если ты маршал – твой сын мог быть только генералом. Существовали определенные барьеры для того, чтобы члены Политбюро ЦК КПСС продвигали своих детей на столь же высокие позиции. Для детей советской элиты существовали специальные ниши, в которых они приобретали около-элитный статус, который обязательно должен был быть ниже, чем статус их родителей.
Сейчас мы видим, что повсеместно начинается процесс наследования статуса. Я бы сказала, что сейчас во всех сферах мощно заявляет о себе поколение “джуниоров” – поколение детей (иногда уже и внуков) известных людей – политиков, бизнесменов, актеров, режиссеров, ученых, просто молодых тусовщиков, капитализировавших статус своих родителей. Появилась “золотая молодежь”, которая ведет себя иначе, мыслит иначе, говорит иначе.
“Джуниоры” менее заметны в политике. И это понятно: ведь когда становится известно, что сын высокопоставленного чиновника занял пост-вице-президента в крупной госкорпорации, или стал депутатом, это вызывает критику. Повсюду в России происходит заметный рост семейственности, земляческих и брачно-родственных кланов. Это и есть наша новая аристократия!
Обычно об этом явлении говорят критически. Но надо видеть и положительную сторону этого тренда. Вспомним России XIX века: дворянство воспринималось населением как легитимная элита, как элита, право которой занимать высокие позиции признавались обществом. Почему? С одной стороны, право наследования – это из фундаментальных прав человеческого общества. Но с другой стороны, легитимность русского дворянства была связана определенным кодексом чести, который принимался обществом как некий образец нравственности и патриотизма. Вот этого не хватает нашей новой аристократии.
В этом суть современного конфликта между обществом и элитой: общество не признает право элиты властвовать над собой. Оно считает, что правящая группа действует исключительно в собственных интересах, пренебрегая и кодексом чести, и интересами других социальных групп. Новой аристократии общество отказывает в доверии, так как не видит не самоограничения, ни благородства.
Конфликт может быть разрешен только в том случае, если новая аристократия России осмыслит свое положение, примет на себя ответственность за то, что происходит в стране, выработает новый кодекс чести.
Аристократия и меритократия
Надо сказать, что аристократия в принципе противостоит меритократии. Что такое аристократия? Это принцип наследования статуса. А что такое меритократия? Это равные возможности для доступа к высоко статусным позициям. Для аристократии главное – происхождение. Для меритократии – талант, личные способности. Меритократия не признает ограничений и составной иерархии, там фору имеет тот, кто умнее, способнее, эрудированнее. Меритократия ломает аристократию, поскольку обесценивает значение происхождения.
Но и то, и другое является механизмом легитимации власти элиты в обществе. Наше общество, чтобы дальше развиваться, должно преодолеть “комплекс неполноценности элиты”. Мы должны признаться, что те люди, которые управляют страной, имеют на это право, что они на данный момент “лучшие”, раз мы их избрали во власть. Может быть, хватит огульно называть их “ворами”, “коррупционерами”, “бандитами”, “дураками”? Мы же это постоянно слышим – общество критикует элиту. Где тот момент, когда общество наконец-то признает: “Да, это наша элита. Уж такая, какая есть”.
Для легитимации элиты в нашем обществе, необходимо найти баланс между аристократией и меритократией. Очень важно иметь и тех людей, семьи которых заслужили признание нации и являются ее гордостью. И не надо этого стесняться! И тех людей, которые сами добились всего – будь они бюрократы, или “олигархи”, или физики – но надо признать, что это люди выдающихся способностей. Вот в балансе между этими двумя системами, мне кажется, и заключается наш ближайший тренд.
ОПРОС: Чем лично вас осчастливил Путин?