Данилкин вместо приговора читал обвинительное заключение
Апрель 1st, 2018
Схема оказалась проста: вместо слова «по данным следствия» вставляешь слово «суд установил»…
Я и мои коллеги, которые сидели в этом процессе все два года, адвокаты и просто неравнодушные сограждане из числа завсегдатаев столичных митингов, простых стариков и старух, студентов, офисного планктона и прочих-прочих-прочих – мы все, конечно, понимали: ничего хорошего не будет. Но чтобы настолько… Честно и предположить не могли.
Не побоюсь сказать за всех нас, чего уж лукавить – в каждом из нас сидела надежда. Она иногда отдалялась, иногда приближалась, но она была. Уж очень нам всем нравился, этот веселый, все понимающий и смеющийся над прокурорами судья Данилкин. Все эти два года он задавал тон, показывал свое ролевое «я» в процессе, показывал, что он – хозяин, а не прокуроры и их начальство и не те, кто стоит за этим начальством. Он даже иногда ругался на прокуроров, срывался, бил молотком по столу… Вы когда-нибудь в каком-нибудь московском суде такое видели? То-то… Нет, конечно, были у него и минусы, и мы все о них писали, говорили. Но в то же время нам казалось, что он может совершить подвиг… Может – потому что он внешне был необычный судья.. Вежлив, доброжелателен, предельно внимательно выслушивал подсудимых, с нескрываемым, как казалось, интересом на лице. Старался их понять, мучился когда не понимал сложных финансовых вопросов, которые поднимал Лебедев, или сложных вопросов нефтянки – знатоком которой был Ходорковский… А уж когда эти двое читали суду свои длинные лекции (они же – показания), это был праздник не только для публики, заполнявшей в такие дни в суд до упора, но и для Данилкина.
Он всегда щепетильно записывал за ними их речи и доводы, а не полагался на своих секретарей… Он кивал головой, когда те что-то объяснили, доказывали. Помимо того, что он смеялся над прокурорами вместе с залом, он еще и делал этим прокурорам замечания, а иногда срывался и кричал на них.
Я помню, когда Ибрагимова хотела переписать личные данные некоторых зрителей процесса. Просто спустилась на проходную к охране и потребовала их фамилии, данные и т.д. Ей чем-то не угодили эти люди. Охрана данных ей не дала и рассказала обо всем нам. Отправились к Данилкину как к председателю суда. «Совсем с ума сошла», – промолвил он. Данных Ибрагимовой так и не выдали…
Необычный по нынешним меркам судья, – иногда говорили мы. Еще нам казалось, что он реально хочет разобраться в деле. Он часто задумывался, слушая Ходорковского и Лебедева. Опускал голову, когда они затрагивали больную тему – называли главных следователей, создавших обвинение и сделавших на этом себе неплохую карьеру… Опускал голову, когда они называли прямых заказчиков… Опускал, как бы умоляя: «Давайте, не будем. Я и так все понимаю»…
Он внушал нам надежду.
В понедельник 27 декабря 2010 года все надежды рухнули в одночасье. С первого вступительного слова судьи, когда он приступил к оглашению приговора.
«Суд установил, что Ходорковский и Лебедев совершили хищение нефти путем присвоения». Не «согласно обвинению», а «суд установил», именно суд.
Читал судья без интонаций, быстро, еле слышно, заглатывая слова, спеша…
Весь день он читал о том, что суд установил и хищение нефти, и хищение акций, и легализацию, и обман аудиторов…
Читал весь день. Но не свой приговор. И даже не приговор вовсе, а…обвинительное заключение прокуратуры. Я раньше слышала, что такое бывает в 90% российских судах: судья переписывает обвинительное заключение, переданное ему прокуратурой, и выдает его за приговор. Я лишь слышала об этом. А теперь… Мои старшие коллеги-журналисты, гораздо опытнее меня, принесли с собой то самое обвинительное заключение Генпрокуратуры по второму делу Ходорковского и Лебедева, раскрыли и сверяли его по буквам, по запятой с тем, что читал Данилкин. Калька. Идентичность абсолютная. Некоторые моменты судья пропускал. Ну, и конечно вместо слов «по данным следствия», вставлял «суд установил»…
Я столкнулась воочию с этим впервые. Ударило по мозгам.
– Как же так, ребят. Как же? – спрашивала я своих старших коллег.
– Успокойся. Почти для каждого суда – это норма. Ну, норма это, пойми… Люди на этом руку набили.
Весь день, сидя в зале и слушая приговор, я была словно во сне. Мне все казалось, вот сейчас это кино закончится. Ну, не может, говорила я себе, так демонстративно судом под словом «приговор» зачитываться обвинительное заключение прокуратуры… Ну, ведь хотя бы минимальное правосудие должно быть…
– Семидесятую страницу ОЗ (обвин. заключение – В.Ч.) начал читать, – подсчитывали мы.
…Данилкин нам читал о том, как Ходорковский и Лебедев обманывали аудитора «Прайсватерхаускуперс», предоставляя ему недостоверные финансовые отчетности, о том, как они пудрили мозги сотрудникам и делали и «членами организованной группы», о том, как руководили этой группой, совершали хищение нефти, «выводили за рубеж похищенные деньги» – словом, претворяли в жизнь план «по совершению преступлений». Так и читал Данилкин, так и выезжал в своем «приговоре» на криминализированных штампах прокуратуры, от которых ранее кривил лицо, смеялся вместе с залом, слыша их из уст прокуроров. Но теперь он лица не кривил и с залом не смеялся. Почему-то не смеялся теперь и зал… Это был уже совсем другой Данилкин. Он не смотрел на людей, не задумывался, не выражал интереса… Это был обычный чиновник, обычный председатель районного суда Москвы, судья каких тысячи по всей России…
Он был бледен, невыспавшийся, затюканный работой, начальством…
Но мне его было не жаль. Хотя, как и многие, не сомневаюсь: давление на него наверняка оказывалось. Но сейчас не 37-й год и каждого из нас есть выбор: или сподличать или нет. Третьего не дано. Данилкин талантливый юрист, бывший следователь. Почему бы не стать адвокатам, если попрут из судей? А уж если прессинг сильный, с намеками «а у вас же дети», заяви об этом – возможность есть. Через адвокатов, через СМИ. Мы все в твоем распоряжении…
Но Данилкин, подходя в понедельник утром к суду, на вопрос журналистов, оказывалось ли на вас давление, промолчал.
И весь день дублировал в «приговоре» обвинительное заключение…
– Ходорковский и Лебедев, занимая руководящее положение в организованной группе, стремились придать правомерный вид финансовым операциям и сделкам….- читал и читал Данилкин. – Возглавлявшие организованную группу Ходорковский и Лебедев… Исполняя определенную в организованной группе роль… Ходорковский и Лебедев «завладели нефтью преступным путем», заняв различные руководящие должности в ЮКОСе, нефть была похищена членами организованной группы во главе Ходорковского и Лебедева… Имея умысел на легализацию, Ходорковский, выполняя руководящую роль в организованной группе…
Итак весь день.
Причем, в своем «приговоре» Данилкин указал на хищение нефти в большем объеме, чем просили в прениях прокуроры. Последние ведь, помните, сократили заоблачные показатели…
Данилкин даже повторил пассаж обвинения о том, что Ходорковский и Лебедев умудрились заниматься легализацией, будучи в тюрьме…
Прокуроры слушали свое обвинительное заключение в исполнении Данилкина равнодушно. Шохин изучал какие-то рисунки в компьютере, Смирнов засыпал, Ибрагимова рассматривала кольца на своих пальчиках. И только прокурор Лахтин занимался делом, а именно – сверял читаемое судьей с обвинительным заключением… С ручкой следил за каждым абзацем, где пропускает судья, где обобщает, как обобщает тот или иной следовательский пассаж… На глазах у всех: журналистов, адвокатов, подсудимых.
– 183-ю читает сейчас, – подсказывала Лахтину Ибрагимова и тот открывал 183-ю…
В седьмом часу вечера Данилкин перешел к доводам подсудимых. Уделил им 30 минут. Основной пассаж – вины по всем инкриминируемым эпизодам – хищении акций, нефти и легализации – не признали, заявив, что выдвинутые обвинения не доказаны. И теперь Данилкин говорил, что это неправда, что все доказано, что «вина подсудимых подтверждается представленными в ходе судебного разбирательства доказательствами». И подтверждал судья эту «вину» тем, чем раньше ее подтверждали прокуроры, и над чем так смеялся Данилкин. Например, «сплоченность членов орггрупы» подтверждалась их электронной перепиской, в которой они планировали предстоящую поездку на джипах по Югу России. Отдохнуть хотели…
Или подтверждал Данилкину «вину» ежедневниками Лебедева и его секретарей. Это все свидетельствовало о существовании орггруппы. А ведь раньше судья смеялся, когда подобное говорил Лахтин…
Раньше судья изображал понимающего и порядочного человека. И у меня только единственный к нему вопрос: «Зачем вы кивали головой, зачем поддакивали, когда слушали Ходорковского и Лебедева?».
И эти оба, слушая судью, были внешне спокойны. Задумывались, что-то читали, записывали. Платон улыбался чаще. Ходорковский выглядел уставшим и кажется, еще больше поседевшим.
Да, Данилкин, наверное, любил этих двое в «аквариуме». Только любил не как людей, как мне когда-то казалось, а как подопытных зверьков, которых выделил ему научный институт для опытов, для написания кандидатской или докторской… Ему понравились этот эксперимент, эта практика принесла ему опыт, профессиональный рост… Он поднялся в собственных глазах. Он знал, что он скажет внукам: «Я принимал непосредственное участие в таких-то опытах». Если учесть что опытом в данном случае для него был процесс по ЮКОСу, то внукам он своим будет говорить: «Я осудил Ходорковского»…
…В этот день в суде как-то особенно остро чувствовалась безнадежность. Вот приставы выгнали из зала жену Ходорковского с дочкой. Якобы, разговаривали, у журналистов в зале трансляции вырубили эту самую трансляцию. Как было сообщено администрацией суда – «по личному распоряжению Данилкина». Почему он так не хотел, чтобы его увидело больше журналистов?..
И весь этот день хотелось крикнуть ему: «Так же нельзя! Нельзя вместо приговора читать обвинительное заключение!..». Но никто не кричал. Не положено.
Кричали в этот день лишь на улице. Простой народ. Тысяча, полторы тысячи людей, собравшихся возле окон суда кто с самодельным плакатом, кто с фотографиями подсудимых. Они требовали одного – правосудного вердикта. И выкрикивали имя того, кто позволил себе решать судьбы людей раньше этого вердикта.
– «Путин – позор России»! «Раз два, три – Путин уходи!»…
Кричали специально громкого, чтобы было слышно в зале, где оглашался так называемый «вердикт». И их было хорошо слышно. Но Данилкин, тараторя текст обвинительного заключения, не обращал внимания на крики за окном. Прокуроры тоже делали вид, что ничего не слышат. А вот «аквариум» – наоборот…
А когда народ на улице узнал, что приговор обвинительный, то начал кричать, что есть мочи одно простое слово, обращенное к тому, на кого они надеялись:
– Позор! Позор! Позор!
Но судья опять делал вид, что не слышит…
P.S. Как ожидается, сегодня Данилкин «проанализирует» показания свидетелей и укажет на те, которые «подтверждают вину» Ходорковского и Лебедева.
Ну, а сроки назовет в самом конце. Скорее всего, это произойдет в самых последних числах уходящего года…