20 лет после Стены: упадок в Восточной Германии
Сентябрь 2nd, 2017
В этом году, двадцатом по счету со дня падения Берлинской стены, правительство канцлера Ангелы Меркель готовится отмечать ноябрьскую годовщину. Официальная история возрождения восточной части была подкреплена недавним визитом президента Обамы в Дрезден, ослепительный в своей подновленной красоте. Но за пределами больших городов, вроде Дрездена, Лейпцига и Берлина, в бывшей Восточной Германии, в таких местах, как промышленный шахтерский городок, Хойерсверд, история заката и упадка мало изменилась.
Буквально рядом с благоденствующими мегаполисами на свежеасфальтированных шоссе немного машин. А по ночам в некоторых районах земли Мекленбург-Передняя Померания, что на севере страны, почти не встретишь огней по обеим сторонам автобанов.
В одной песенке, популярной несколько лет назад, певец Райналд Гребе описывал одиночество так: «Сегодня я так пуст, я как Бранденбург», имея в виду землю в Восточной Германии, которая окружает Берлин.
Газеты сообщают о возврате волчьих стай в Саксонию вдоль польской границы, с одной стороны, и непрерывной миграции молодых и образованных навстречу большим возможностям в западную часть страны, с другой.
Когда на прошлой неделе чиновники западногерманского правительства представили ежегодный отчет о том, как идет унификация, как бывшая Восточная Германия пытается догнать Западную, нарисованная ими картина оказалась чрезвычайно положительной, но не совсем полной.
Правительство педантично доложило, что только за период с 2006 по 2008 год израсходовало более 60 миллиардов долларов на поддержку бизнеса и выстраивание инфраструктуры. Экономическая активность на душу населения в бывшем западном секторе выросла с 67 до 71 процента за последние десять лет.
«Благодаря положительному экономическому развитию, восток стоит на лучшем из возможных путей к слиянию с западом», – сказал Вольфганг Тифензее, министр, отвечающий за развитие земель бывшей Восточной Германии. – «Разрыв сокращается».
Сокращается он частично и потому, что ведущие экспортеры, принимающие на себя самые жестокие удары экономического спада, находятся на западе, то есть происходит скорее понижение, чем повышение уровня.
В бывшей Восточной Германии безработица по-прежнему в два раза выше, чем на Западе, в некоторых районах количество женщин в возрасте от 20 до 30 упало более, чем на 30 процентов. В целом, примерно 1 700 000 человек уехало из бывшей Восточной Германии после падения Берлинской стены, то есть около 12 процентов населения. И это процесс наблюдался даже за несколько лет до того, как экономический кризис себя проявил.
Падение численности населения обещает только усугубляться вследствие заложенной под демографию мины замедленного действия, носящей безобидное название «перегиб». Это последствие падения коммунизма. В первые годы неопределенности уровень рождаемости упал в бывшей Восточной Германии настолько резко, что сравнить его можно только с военным временем, как утверждает Райнер Клингольц, директор Берлинского Института населения и развития. «На несколько лет восточные немцы просто перестали рожать детей», – сказал доктор Клингольц.
Газета «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг» недавно сообщила о том, что в этом голу 14 000 молодых людей получат дипломы о высшем образовании, а в следующем — только 7 500. С 1989 года примерно 2 000 школ было закрыто на территории Восточной Германии из-за нехватки детей.
В Хойерсверде, когда-то считавшийся образцовым городом коммунистической Восточной Германии и гордившийся самым высоким уровнем рождаемости в стране, средний возраст населения вырос с 35 лет (в 1989 году) до 48 (сегодня). Аналогичная ситуация наблюдается во многих маленьких городах.
Ощущение пустоты не покидает, когда идешь по городу, который потерял более 40 процентов своего населения после падения Стены, количество жителей упало с 70 000 до 40 000 человек.
Восемнадцатилетняя Францизка Калебреннер планирует в будущем году уехать на работу в Новую Зеландию, а потом пойти в колледж. Где именно — она пока не знает, но точно не в Хойерсверде, в которой нет колледжа. Как многие жители города она не называет свою жизнь очень счастливой и уезжает, потому что выбора нет. «Я бы предпочла жить здесь. Я здесь выросла, мне нравится этот город», – признается она.
Многие люди уезжают, как мисс Калебреннер, поскольку им нужна работа. По подсчетам городской администрации, промышленный комплекс «Шварце Пумпе» во времена коммунизма обеспечивал рабочими местами 13 000 жителей Хойерсверде, а сейчас – всего 3 500. На близлежащих шахтах работало примерно 5 000 человек, сейчас – 500 и это число сокращается.
Городская администрация сносит жилые дома, чтобы поспевать за падением численности населения. Когда-то в городе была 21 000 квартир, 7 500 из них уже снесено, еще 2 000 планируется снести.
Недавно приехав в родной город из западногерманского города Карлсруэ, где она теперь живет, Юдика Цирцов увидела пустой кусок земли, разрытый гусеницами бульдозеров. А когда-то на этом ныне бесплодном пустыре стоял многоквартирный дом, один из столпов «Вонкомплекса», жилищного проекта Восточной Германии. И ведь это был ее родной дом.
«Всякий раз, навещая родителей, еду по Хойерсверде и вижу, что вот еще один дом снесли», – говорит двадцатичетырехлетняя мисс Цирцов, которая работает в банке. – «Теперь у Хойерсверде совсем другое лицо».
Она понимает, что при коммунизме у нее никогда не было бы таких возможностей, какие есть теперь. Например, мисс Цирцов только что вернулась из Таиланда, где отдыхала со своим другом, австралийцем по происхождению. Но это не меняет того чувства, которое охватывает ее, когда она возвращается домой.
«Очень грустно сознавать, что я не смогу сказать своим детям, если они у меня будут: вот то место, где я выросла», – сокрушается мисс Цирцов.
Ее матери, Андрее Цирцов всего 46 лет, но на ее долю выпало столько перемен, что хватило бы на целую жизнь. «Я видела, как строился дом, в котором выросли мои дети», – вспоминает она. – «Как я радовалась, когда мы переехали в новенький дом в этом городе, как будто в лотерею выиграли». Сейчас они с мужем живут в маленьком домике в деревне недалеко от города. Ее сын Феликс, которому двадцать два года, уехал вслед за сестрой в Карлсруэ и пошел работать в компанию «Сименс».
«Восточные немцы превратились в бродяг», – говорит Андрея Цирцов.