У России по-прежнему всего два союзника: армия и флот
Июнь 14th, 2018
В этот понедельник на пресс-конференции в брюссельской штаб-квартире Североатлантического альянса новый генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен расставил приоритеты альянса. Основным приоритетом объявлена война в Афганистане, вторым – стратегическое партнерство с Россией, на третьем месте – отношения альянса с государствами Ближнего Востока. Что же касается политики расширения альянса на Восток, то она осталась вне рамок приоритетов – говорить о скором вступлении в альянс Украины и Грузии преждевременно, уверил Москву Расмуссен. Но и Россия должна выполнять свои международные обязательства в отношении «соблюдения территориальной целостности и суверенитета стран-соседей», подчеркнул он.
Однако Андерсу Фог Расмуссену, похоже, придется еще изрядно попотеть над тем, чтобы «убедить российский народ и политическое руководство, что НАТО не является врагом России» и претворить новую программу альянса в жизнь – обамовской «перезагрузке» пока не удалось устранить «стратегическую шизофрению» (Глеб Павловский) из российско-американских отношений. Ибо сразу после визита в Тбилиси вице-президента США Джозефа Байдена президент Южной Осетии Эдуард Кокойты не только отправил письмо протеста в Washington Post, но и поставил вопрос о передаче Цхинвалу «исконно осетинского» Трусовского ущелья, которое ранее якобы лишь «по ошибке» не входило в состав Юго-Осетинской автономной области Грузинской ССР.
Столь жесткое поведение Москвы объяснить нетрудно – она пытается ковать железо, то бишь свою сферу влияния, пока оно горячо. Ибо то, что афганский вызов предопределяет судьбу НАТО, стало ей ясно еще на Бухарестском саммите альянса, когда даже такой «ястреб», как Джордж Буш-младший был вынужден «сдать» Украину и Грузию. И теперь, нагнетая одной рукой давление на Грузию и Вашингтон на Кавказе, Москва параллельно другой рукой пытается подгрести под себя Среднюю Азию.
«От результатов начавшегося вчера турне президента России Дмитрия Медведева в Душанбе и Бишкек зависит не только сохранение Средней Азии в сфере влияния Москвы, но и дальнейшая судьба СНГ в целом. Задача Москвы – показать, что элиты среднеазиатских республик, пытающиеся лавировать между Россией, США и Китаем, должны осознать, что только ориентация на Москву и подконтрольные ей структуры коллективной безопасности способна обеспечить им дальнейшее существование», – так описала в прошлую пятницу РБК daily цель последнего турне Дмитрия Медведева.
В принципе верно. Вот только США и Китай притянуты тут совершенно не к месту – какое отношение они имеют, например, к «молочной войне» между Россией и Минском, из-за которой Александр Лукашенко отказался присутствовать на июньском саммите ОДКБ и чьи решения он объявил затем нелегитимными? Или взять президента Таджикистана Эмомали Рахмона, пропустившего в феврале саммиты ОДКБ и ЕврАзЭС, – тоже никакой «высокой политики», он всего лишь обиделся на Москву за «проузбекскую» ориентацию в конфликте вокруг Рогунской ГЭС. Так что на деле «сохранение Средней Азии в сфере влияния Москвы» зависит сегодня главным образом от отношений Москвы со своими партнерами. И от крайне нестабильной ситуации в АфПаке, вынуждающей США демонстрировать максимум предупредительности, – недаром на встречу с российским президентом в Душанбе прилетели также президенты Афганистана и Пакистана. Думается, именно поэтому следующий пункт медведевского турне – неформальный саммит ОДКБ в киргизской Чолпон-Ате – не пропустил никто из президентов стран «семерки» (в ОДКБ входят Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан). Такого единодушия они не демонстрировали уже давно – как раз это косвенно свидетельствует о том, что на этом саммите обсуждалась действительно «высокая политика».
Главной темой обсуждения киргизского саммита ОДКБ стали вопросы активизации военного сотрудничества в рамках этой организации, выстраивания ее коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) и создания для них новой российской базы в киргизской части Ферганской долины. Напомним, что о создании коллективных сил Москва впервые заговорила после российско-грузинской войны, причем в первую очередь эта идея была обусловлена высоким конфликтным потенциалом в Центральной Азии. Именно поэтому она тут же натолкнулась на сопротивление президента Узбекистана Ислама Каримова – последний высказался против участия своей страны в структурах КСОР. За прошедшее время эта проблема так и не была решена. И хотя в Чолпон-Ате России удалось убедить Киргизию разместить у себя новую российскую военную базу под эгидой КСОР, а Белоруссию подписать в ближайшее время соглашение о создании коллективных сил, Ташкент остался непоколебим – Ислам Каримов наотрез отказался поставить свою подпись под соглашением о формировании КСОР ОДКБ. А вчера МИД Узбекистана пошел еще дальше: он распространил заявление, где подчеркнул, что Ташкент «не видит какой-либо необходимости и целесообразности в реализации планов по размещению на юге Киргизии дополнительного контингента российских вооруженных сил, о которых говорится в подписанном президентами России и Киргизии 1 августа меморандуме». Более того он предупредил, что размещение российской базы вблизи границ трех среднеазиатских республик «может дать импульс для усиления процессов по милитаризации и возбуждения различного рода националистических противостояний, а также выступлений радикальных экстремистских сил, могущих привести к серьезной дестабилизации обстановки в обширном регионе». Фактически это равносильно выражению Ташкентом политического недоверия своим партнерам по ОДКБ, включая Россию. Что, при определенных условиях, может привести к новому выходу Узбекистана из рядов ОДКБ – если Москва до ноября, когда ею планируется подписание договора о новой военной базе с Бишкеком, не снимет озабоченности Ташкента. Теоретически это возможно.
Итак, саммит ОДКБ в Чолпон-Ате так и не смог принять конкретные решения по КСОР и ее базе на юге Кыргызстана – преградой на этом пути стали Минск и Ташкент. При этом если президент Белоруссии, ожидая пока не будет подведена черта под «молочным конфликтом» России и Белоруссии, считает подписание соглашения по КСОР всего лишь преждевременным, то президент Узбекистана занимает жесткую позицию – его два главных требования заключаются в запрете на участие подразделений КСОР в разрешении конфликтов между государствами, входящими в ОДКБ, и чтобы все решения об их применении принимались бы на основе консенсуса, а не простым большинством голосов стран ОДКБ. На уступки он здесь вряд ли пойдет – после кровавых столкновений узбеков и киргизов в киргизском Оше в 1990 г. и мятежа полковника-узбека Худобердыева в Таджикистане в 1998 г., отношения между Узбекистаном и этими странами сложились весьма сложные. Вплоть до того, что Ташкент открыто обвиняет их в пособничестве боевикам из исламского движения Узбекистана. Соответственно Каримов, обладающий большим военным преимуществом над соседями и привыкший «давить» на них, боится, что последние будут использовать российские подразделения КСОР не столько для борьбы с террористами из ИДУ, сколько для противодействия Ташкенту. Ибо стоит только какому-нибудь новому Худобердыеву поднять в Таджикистане или Кыргызстане новый мятеж или запалить межнациональный конфликт, а исламским фундаменталистам спровоцировать новые андижанские события в Узбекистане, как Ташкенту будет очень сложно избежать вмешательства российских подразделений КСОР, – ведь соответствующее решение ОДКБ будет приниматься простым большинством голосов. Так что «назвавшись груздем, полезай в кузов»: если Кремль намерен всерьез превратить ОДКБ в некий аналог НАТО, то ему придется также поучиться у последнего хорошим манерам – согласиться с Ташкентом на консенсусный принцип разделения власти и поубавить гонор перед «батькой». А в дальнейшем согласиться платить «достойную» арендную плату за свои военные базы Кыргызстану и Таджикистану. Если же Кремль намерен и впредь разговаривать со своими союзниками исключительно командным голосом, то запретить это ему, конечно, никто не может, но в этом случае у него по-прежнему будут только два верных союзника – российские армия и флот.